- Я воевал, сам поэтому знаю совершенно точно, что никто из фронтовиков не одобрил бы вашего поведения. Мы с вашими отцами, старшими братьями бились с фашистами насмерть не для того, чтобы вы вершили самосуд по ночам, как шайка трусливых бандитов. Значит так, исключительно из уважения ко всем тем, кто не вернулся с войны. Уголовного дела на вас я заводить не стану, но зарубите себе на носах - ещё раз присвоите право вершить правосудие, помешаете нам работать, и я сам, лично впишу ваши фамилии в протокол. Тогда не взыщите, все выходки припомню, одним разом! Ясно?
- Так точно! - ответил за всех мстителей Хрусталёв.
Цетлин шмыгнул носом и добавил:
- Больше не повторится, обещаем.
- Чтоб никому ни слова о нашем разговоре! Марш по домам! - Мтарцев указал тростью на дверь, - Костя, выпиши им пропуска и проводи до выхода.
Прошло около пятнадцати часов из первых суток расследования, но даже о промежуточных результатах говорить пока не приходилось. Из приличной стопки уголовных дел сыщики выбрали и отправили обратно в архив те, что были связаны с деятельностью юных мстителей. Стопка сделалась пониже, однако, легче от этого не стало. В оставшихся делах всё одно, черти мутили воду - так говаривали сотрудники МУРа, когда не за что было зацепиться.
Егоров вернулся в кабинет и рассказал о встрече со старым московским сыщиком Петром Платковым. Ветеран поведал ему много интересного, но опять же, всё вокруг да около. Главных действующих лиц, давних преступлений, он так и не поймал, в глаза их не видел. В архивах и среди справочной информации, хранящейся по шкафам и сейфом кабинета, также не отыскалось ничего похожего. Не было такого, чтоб вот так, запросто - сперва ограбили, потом ножичком по горлу полоснули. Бандиты забивали жертвы до смерти тяжёлыми предметами, закалывали заточками и ножами в сердце, но шеи от уха до уха, прежде не полосовали. Побывал Старцев и в квартире убитого, встретился с пожилой вдовой, поговорил. Уумываясь слезами, та уверяла, что муж всегда носил на левом запястье часы, недорогие, но хорошие, надёжные. На пальце у него было золотое обручальное кольцо, в кармане портсигар, а также небольшая сумма денег в пределах 50-60 рублей, плюс спички, платок, расчёска, монетная мелочь. Ничего, из перечисленного женщиной, при убитом Климентьеве обнаружено не было.
- Значит так, товарищи, - устало произнёс свою коронную фразу Старцев, - теперь у нас нет причин сомневаться в том, что произошло убийство с целью ограбления. Ведём расследование в этом направлении. Ну а ежели упрёмся лбом в стену, то придётся запрашивать архивный материал из области.
- Не уложимся в отведённый срок, - констатировал Егоров, - там объемчик не меньше московского.
- Но что делать? Пойду на поклон к Урусову, попрошу накинуть ещё пару суток, разделим фронт работ. Кстати, а где Саша?
Бойко напомнил начальнику:
- Ты же сам его в морг отправил.
- А да. Неужели он до сих пор там? Скоро уже стемнеет.
Васильков вернулся через четверть часа:
- Здесь одежда и обувь убитого, - сказал он и положил на стол объёмный свёрток
- Хорошо, - Старцев уселся на подоконник, подпалил папироску и спросил, - Труп осмотрел? Что скажешь?
- Ничего, - отмахнулся Александр, - кроме одной незначительной детали.
- Какой же?
- У Климентьева отсутствуют две фаланги указательного пальца правой руки.
- И что с того? Василий ещё утром, при осмотре, отметил этот изъян, а Баранец включил его в описание трупа, - проговорил Иван и пожал плечами, - у нашего Олеся тоже не все пальцы, правда на левой руке.