Из особого отдела «моей» истребительной авиадивизии Северного флота пришло несколько отзывов, и среди них — от начальника, контр-адмирала, и моего школьного товарища, с которым мы были в аэроклубе, военно-морском училище и школе в Тбилиси. И адмирал, и школьный товарищ нажимали на одно качество — надежность в работе; спасибо им от души!
И, наконец, последние отзывы из разведшколы. Особенно важны для меня были замечания моего руководителя учебного отделения Бориса Николаевича — разведчика с довоенным стажем. Мой наставник разглядел во мне потенциальные свойства разведчика, которые вполне вписывались в «подаренные» мне Власом четыре «О».
Были и другие отзывы, но от незнакомых мне людей, которые характеризовали меня с чужих слов. Это была работа сотрудников «семерки», службы наружного наблюдения и установки в системе органов госбезопасности.
Все отзывы были густо обработаны знаменитым двухцветным карандашом Власа. Этот толстенный карандаш был грозой ловкачей и ленивых, которые все еще водились в нашей среде, постепенно вытесняемые в кадры и во вспомогательные службы разведки. К чему бы это двухцветье? Подумал-подумал и принял решение выписать столбиком на двух листочках все, что связано было с красными или синими пометками. Красные озаглавил: «учитывать и опираться при работе», а синие: «на контроль и исправление».
С папкой и этими двумя листочками я пожаловал на другой день в 16.00 к Власу.
— Изучил, разобрался? Обработал? А как?
Я молча передал два листочка и замер в ожидании «приговора». Реакция была более чем лаконичной.
— Хорошо. Но можно и я еще пройдусь карандашом?
И не дожидаясь моего согласия, он своим знаменитым карандашом в «красном» списке подчеркнул три слова: «творчество», «работоспособность», «быстрота исполнения». А в «синем»: «горячность» и «разбросанность».
— А теперь посмотри вот это. Этот документ вместе с отзывами и еще кое-какими бумагами пойдет в твое дело, в особый пакет…
Это была справка за тремя подписями: начальника разведки, Власа и моей. В бумаге говорилось: