— Но ведь сейчас у вас нет причин бояться, верно? — спросила врач.
— Нет, — ответила Ольга, но отчего-то лицо ее сделалось удивленным.
«Почему она так смотрит на меня? Что-то не так? Может, на лице что-то?»
Ольга провела пальцами по щекам, так, будто умылась легким движением. Это не спасло ее от внимательного взгляда врача.
— На то он и муж, чтобы бояться потерять его, милочка, — сказала врач и положила руку на медицинскую карту Ольги, достаточно плотную, чтобы можно было увлечь себя чтением записей как минимум на час. — Ну а мысли ваши оттого, что это новое место и это маленький город. Мы тут все друг друга знаем, так уж получается, а у вас и вовсе работа такая, что со многими обязаны знаться. Не спешите. У вас сейчас стойкая ремиссия. Так указано в карте. То же самое я вижу сейчас. Поверьте: я-то повидала на своем веку достаточно больных людей.
Ольга кивнула.
— Просто я… боюсь потерять равновесие.
— А вот и не надо бояться, — настойчиво сказала врач. — Взрослая уже. Кстати, почему у вас с мужем нет детей?
Ольга приоткрыла рот от удивления.
— Что? Какое… это имеет отношение к моей проблеме?
— Да вот самое прямое, — врач сняла очки, и Ольга увидела ее раскрасневшиеся глаза. — Возня с детьми от дурных мыслей избавляет. И это не говоря уже о том, что роды гормоны в порядок приводят, организм омолаживают.
«Нет в этой хабалке тонкости, — подумала Ольга. — Не понимает она меня. И мои проблемы тоже не понимает. Куда я попала? Ведь в Ильинске есть врач — хорошая, понимающая женщина. Она могла меня парой фраз в порядок привести. И уж точно о детях не стала бы говорить…»
— Ладно, — сказала Ольга, выдержав паузу. — Я, пожалуй, пойду.
Она не стала объясняться. Кинув последний взгляд на медицинскую карточку под бугристой рукой врачихи, она направилась к двери. Уже в коридоре остановилась, потому что почувствовала тошноту. Нет, она больше никогда не вернется в этот кабинет. Какой смысл? Только хуже стало. Сейчас бы в родной город. Там все знакомо. Там хорошо.
Она долго лежала в ванной, закрыв глаза и медленно вдыхая и выдыхая паркий воздух, слушая свист ветра, разыгравшегося на улице. Ей нравилось чувствовать капельки пота, перекатывавшиеся по лбу, и свою руку на своей же груди. Она медленно водила пальцем по кругу, не решаясь коснуться серединки, темной, возбужденной. Казалось, что уже не остановится.
После она села за письменный стол, включила светильник, приглянувшийся ей во время похода по универмагу на прошлой неделе; включила компьютер, купленный в прошлом месяце с премии Даниила, и, открыв текстовый редактор, принялась легонько стучать пальцами по клавиатуре. Буквы превращались в слова, а слова — в предложения, и вот уже между строк начал проглядывать какой-то смысл, но этот смысл оказался чужд Ольге, и она удалила написанное и принялась писать по новой.
Так она провела вечер за написанием новой главы.
14
Сорвавшийся с сопок мощный южный ветер шатал фонарные столбы и бил со всего маху по боковинам контейнеров, переворачивал мусорные баки и загонял дворовых собак под теплотрассы, а людей — в ближайшие подъезды. Удержаться на своих двоих, как, впрочем, и на четырех, было непросто.
Тем вечером Алина задержалась на работе. Поначалу она и вовсе не обратила никакого внимания на тихий вой ветра за окном и на разговоры коллег о том, что «к ночи обещают „южак“», а когда оторвалась от бумаг и взглянула на часы и на окно, дрожавшее, будто бы в ожидании новых порывов, осознала, что путь домой будет непростым.