Был момент, когда Даниил закрыл глаза, и была только музыка. Жужжал перегруз, и звонкими волнами перекликались тарелочки. Ну а потом появилась Алина, и было в ее появлении что-то волшебное, легкое и чрезвычайно необходимое.

— Я была тут неподалеку… — сказала она.

Даниилу подумалось, что она уже как пару месяцев всегда находится где-то неподалеку, но вот причин для встреч как было мало, так и оставалось, и лишь на такие вот случайности, как эта, и можно было рассчитывать.

Хотя был ведь тот вечер, через пару дней после Прохора Кондрашова, после долгих разбирательств. Тогда они договорились встретиться в понедельник после работы и встретились, несмотря на то что Даниила знобило из-за налетевшей резким порывом ветра простуды. Он еще сказал Ольге, что допоздна задержится на работе, и Ольга пожалела его, ведь он выглядел чертовски уставшим.

Может, именно из-за усталости, физической или же эмоциональной, Даниилу та встреча показалась лишь необходимой формальностью, по типу тех встреч с родственниками, когда на протяжении всего застолья думаешь о своем или пьешь сверх меры, чтобы словить хмельное веселье. Причем чувство такое у Даниила возникало не из-за того, что ему было скучно или не о чем было поговорить со своей первой любовью. Ему казалось, что скучно было именно Алине и что она как-то нервно поглядывала на часы, и переживала из-за чего-то. Впрочем, несложно понять, из-за чего переживает замужняя женщина, сидя за столиком в ресторане с чужим мужчиной.

В этот раз она уже не смотрела на часы и улыбалась чаще, да и сам Даниил находился в прекрасном расположении духа. Его уже не удручали мысли об изношенных деталях, и о работе, и конкретно о том, что Прохор Кондрашов мог оказаться лишь случайным человеком, и что в деле Черепанова не все так просто, и что впереди еще много работы, за которую никто особо браться и не планирует. Он вообще старался не думать о делах домашних и рабочих, и это было куда проще, нежели перестать разглядывать Алину тайно, не упираясь взглядом во взгляд и тем самым не стесняя свою спутницу.

— Вообще, я к подруге заходила, — объясняла Алина, когда они с Даниилом стояли на широком крыльце у главного входа. — Может, помнишь Ксюшу Лебедеву? Она со мной в одном классе училась. Высокая такая.

— Да, наверное, помню, — ответил Даниил, пожав плечами. — Знаешь, мне кажется, что я все больше выдумываю то время и все меньше вспоминаю его.

— Точно. Как моя бабка, Таисия Павловна. Говорит, что помнит себя еще в пеленках, — усмехнулась Алина, доставая из пачки тонкую сигаретку.

Она курила изящно, и Даниилу нравилось наблюдать за тем, как она, обхватывая сигарету тонкими пальцами и складывая губки, втягивала дым, а после выпускала его, чуть приоткрыв рот, и дым этот чуть вихрился у впадинки над верхней губой.

— Ну, я ведь еще не в том возрасте, да и в пеленках я себя пока не выдумал, — Даниил тоже закурил. — Пока остановился на школьных годах. Незадолго до отъезда. Знаешь, как будто жил на свете другой человек и теперь ты о нем от кого-то постоянно слышишь, и фотографии его видишь. Странное чувство.

Они пересеклись взглядами, буквально на мгновение. Алина сдалась первая и отвела взгляд в сторону, туда, где над набережной кружили чайки.

— В общем, Ксюша стала местной знаменитостью, — продолжила говорить Алина, оставив тему памяти.

Она начала рассказывать про подругу, но истории про подруг — не то, что нравится слушать мужчинам, и Алина это прекрасно понимала, потому вскоре заставила себя замолчать, виновато улыбнувшись. И снова неловкое молчание. Даниил предложил пройтись до набережной, и Алина согласилась.

Но почему она чувствовала себя виноватой? Оттого ли, что слишком много думала о теме для разговора и, как результат, ошибалась, и замолкала столь внезапно, что могло показаться, будто ее одолевал страшный недуг? Может, чувство вины приходило из-за мыслей о муже, который мог узнать о встречах с Даниилом и не так понять, накрутить себе чего-то, а дальше все могло пойти по наклонной? Но это всего лишь прогулка! Ничего такого в общении двух давних знакомых нет и не может быть. Неужели мужчина и женщина не могут просто поговорить, без намеков на близость? Конечно же, могут. И даже если у них двадцать лет назад были чувства, выкипающие через край. Время идет, и поступки меняют нас. Ничто и никто не остается прежним.

— Уютно здесь стало, — сказал Даниил, когда они с Алиной стояли у каменного парапета набережной и смотрели на темные воды холодного моря, и на длинный сухогруз, стоявший на рейде неподалеку от порта, и на грузные очертания острова посреди залива.

По выложенной плитами набережной гуляли люди, привычно расслабленные и неторопливые в погожий выходной день. Даниил же помнил это место бугристым каменным пляжем, где в такие же погожие выходные дни, но в другом десятилетии, в другой стране, другие люди устраивали шашлыки и пели песни.

— Год назад тут была самая настоящая свалка, — сказала Алина. — Столько жалоб к нам в администрацию прилетало — только и успевали отвечать. Но сейчас город начал быстро меняться. Если бы ты приехал лет десять назад… В общем, сейчас лучше. И, наверное, будет еще лучше. Так, по крайней мере, говорят. Этой весной, кстати, новый кинотеатр открыли. Тут, совсем неподалеку. Бывал там?

— Приглашаешь? — спросил Даниил, иронично сощурившись.

— Я? — Алина растерянно улыбнулась, поправила волосы. — Я даже не знаю, какие фильмы сейчас в прокате… Может, надо зайти, посмотреть сеансы. Но я не знаю, когда смогу. Ты же понимаешь…