Анджела Яго резко оборачивается.

– Ты с ума сошла?! Убери эту мерзость, я только что все помыла! – закричала она и скривилась с отвращением.

– Из меня вытекает что-то коричневое.

– Что за бред ты несешь?! – прошипела мать почти шепотом, хотя в доме больше никого не было.

Она отвела дочь наверх и вручила ей пачку гигиенических прокладок и специальный пояс с крючками. Рут облегченно вздохнула: она будет жить, более того – теперь на нее тоже снизошло проклятие, а значит, теперь ее перестанут дразнить за то, что она единственная из девочек, кто ходит на все уроки физкультуры. Но мать, похоже, возмутилась – как будто Рут сама должна была догадаться, что произошло! Не стоило ее беспокоить.

Когда они вернулись на кухню, она снова зашипела:

– Сверни грязное белье и сразу положи в стирку, чтобы микробы не размножались. Только смотри, чтобы отец не увидел, – нечего ему знать про такие вещи. И промой у себя там все хорошенько, а то люди сразу поймут.

– Что поймут? – спросила Рут.

Мать поморщилась и ответила:

– Теперь ты женщина, поэтому придется следить за тем, в какой позе сидишь, и вообще вести себя поскромнее. Не вздумай никому рассказывать: тут хвастаться нечем. Быть женщиной не сахар, вот увидишь!

С этого момента все изменилось. Привычные вещи стали непозволительны: расстегивать пуговицы ниже ключицы, носить брюки, общаться с мальчиками. Теперь воспитанием Рут занимается мать, и ей запрещено выходить из дома, чтобы не попасть в какую-нибудь неприятную историю. Отец отвернулся от нее, как будто она вдруг стала для него чужой, и помощи от него было ждать бесполезно. Рут осталась в полном одиночестве, и ее единственным утешением стали книги. В доме воцарились тишина и раздор. Порой, когда отец уходит на работу или на рыбалку с друзьями, Рут лежит у себя в комнате с книгой и слышит ритмичные всхлипы – это за стеной рыдает мать. Она мечтает сбежать. Благодаря поддержке учителя литературы и вопреки желаниям родителей Рут подает документы в пять университетов, и во всех ее готовы принять.

Рут на вечеринке первокурсников колледжа: первая неделя учебы подошла к концу. Радостные объятия, приветствия, взрывы смеха и пробки с глухим хлопком вылетают из бутылок. Кажется, будто все знакомы друг с другом целую вечность. Серое платье из полиэстера, которое мать заставила ее купить, прилипает к колготкам, а шея чешется из-за дурацкого бантика. Остальные девушки одеты в узкие джинсы и короткие куртки, и никто не одевается под стать Маргарет Тэтчер. Нервно накручивая волосы на палец, она пытается убедить себя, что вписывается в компанию. Просторная комната с высоким потолком напомнила ей о часовне в родном городе. По словам куратора курса, только что рассказывавшего им об учебе, развлечениях и пути самопознания, на который они вступили, это помещение гораздо старше часовни и было построено в семнадцатом веке. Рут кажется, что она чересчур застенчивая и ведет себя неестественно, стесняясь своего корнуолльского происхождения. Она впервые оказалась за пределами своего графства, не считая школьных экскурсий и собеседований для поступления в университет.

К ней подходит юноша из организационного комитета с большим серебряным подносом, на котором стоят бокалы вина. Он одет в спортивную куртку и джинсы и всем своим видом доказывает, что оказался на своем месте будто с первого же дня, как ступил на порог этого средневекового колледжа. Все в нем буквально кричало об этом: широкие плечи, прямая осанка и даже массивное золотое кольцо на мизинце. Парень оказался довольно высоким, поэтому Рут пришлось поднять голову, чтобы прочитать имя на бейджике: “Адам Фернивал. Руководитель студенческого комитета, исторический факультет”.

– Привет, – сказал он, разглядывая надпись на ее бейджике. – Рут Яго, факультет английской литературы, – прочитал Адам. Он улыбнулся, и возле уголков его глаз появились морщинки. – Неужели я правда, а ты – ложь? И не тебе ли суждено меня предать?

Волосы цвета спелой ржи, кончики немного вьются. Открытое красивое лицо почему-то контрастирует с оценивающим взглядом. Серо-зеленые глаза. Все еще улыбаясь, он ждет ответа. Рут почувствовала, что ее перехитрили. Она трясется мелкой дрожью, не в силах сказать ни слова. Как будто она снова оказалась на собеседовании.

– А ты?.. – заикаясь, начала Рут, – Хочешь сказать, что литература – это ложь?

– Прости, дурацкая шутка, не обижайся. – Он высмеивает ее без зазрения совести. – А ты откуда? То есть где родилась? – Из-за ее фамилии он, как и все остальные, решил, что она иммигрантка.

– Корнуолл.

– А, ничего себе… Довольно далеко, да? В какой школе училась?

– Ты такой не знаешь.