Препровождая при сем материал по вопросу о закрытии 3-х церквей в ликвидированном Пятогорском монастыре Волосовского района, сообщаю, что:

1) три церкви указанного монастыря, согласно отношения Наркомпроса от 8-го июня с.г. за № 19–124-2457, никакой художественно-исторической ценности не представляют;

2) двадцатка Пятогорского монастыря, в ведении которой были эти три церкви, распалась еще в апреле месяце 1929 г., причем большинство членов этой двадцатки (монахи) были осуждены к лишению свободы и заключены в изолятор за поджог местной школы и за антисоветскую агитацию, а остальные разошлись. Часть двадцатки — местное крестьянство — от пользования церквями отказалась, т. к. окрестное население пользуется церковью, расположенной в трех километрах от монастыря;

3) указанные церкви не функционируют уже полтора года, и в одной из них устроена школа.

На основании изложенного Административный отдел Л ОН и Л С просит Президиум облисполкома и Л С об окончательной ликвидации этих церквей и передаче их в пользование для культурно-просветительных целей.

Приложение: Упомянутое на 17 п.л.

Зам. нач. Обладмотдела: (Иванов).

Врид. нач. Отд. Адмнадзора: (Никитин).

ЦГА СПб., ф. 7383, оп. 1, д. 21, лл. 160–160 об. Заверенная копия.

Из протокола допроса епископа Сергия (Дружинина) от 17 февраля 1931 г.

[…] Причинами, побудившими меня примкнуть к организации «истинно-православных», возглавляемой митроп. Иосифом Петровых, явились мои взгляды в оценке политики сов. власти по церковному вопросу. Оговариваюсь, что «истинно-православными», или «защитниками истинного Православия», называют сами себя лица, примкнувшие к этой наиболее непримиримой церковной группировке. Я считал, что Церковь советская власть стремится уничтожить, разрушает и издевается над святынями и что сама Православная Церковь не может оставаться безучастным зрителем всех этих мероприятий со стороны сов. власти, а скорбит и должна бороться за свое существование. Однако сразу же после выступления группы иерархов Церкви против митрополита Сергия Нижегородского я не примкнул к ним, так как смалодушествовал. После этого некоторые лица, как, например, ев. Федор Андреев, ев. Василий Верюжский, архиеп. Дмитрий (Любимов), зная мое прошлое, мои взгляды, твердость в вере и православии, уговорили меня примкнуть к этой новой оппозиции. В этих беседах со мной означенные лица высказывали мне точку зрения «истинно-православных» на положение Церкви, взаимоотношение Церкви и сов. власти и перспективы развития Православия. Помню, что ев. Федор Андреев, отличавшийся большими познаниями в богословских науках и своим непримиримым отношением к сов. власти, говорил, что «Сов. власть является властью безбожной, разрушающей храмы и оскверняющей святыни, что Церковь не может стоять в стороне от политики, а должна бороться с Сов. властью». Законной властью, по словам Ф. Андреева, является та власть, которая стояла на защите Православия, т. е. царская власть. Преосв. Дмитрий (Любимов) внушал мне мысль «стоять в правоте Православной Церкви», отвергал Сов. власть, как власть безбожную, сатанинскую, с которой необходимо Православной Церкви бороться, и придерживался тех же взглядов, что и ев. Ф. Андреев в вопросе о законной власти, т. е. считал, что понятия «Православие и Русь» неотделимы, и законной властью может быть только царская власть. Аналогичных взглядов придерживался и ев. В. Верюжский, который со мной еще беседовал о «неканоничности» поведения митроп. Сергия. В результате этих уговоров и по собственному убеждению я примкнул к организации «истинно-православных» в конце 1927 года.

[…] После ареста епископа Любимова Дмитрия я вступил в управление и стал продолжать руководить организацией т. н. «иосифлян» совместно с епископом Докторовым Василием. В управление и руководители я вступил по указанию митрополита Иосифа (Петровых). От митр. Петровых я получал все указания и инструкции. Ко мне со всего СССР приезжали члены нашей организации с просьбой посвящения их в сан священника или архимандрита, для того, чтобы они на месте могли, будучи священником, создавать и укреплять наши церковные ячейки.

Епископ Василий (Докторов) управлял Каргопольской епархией, в его задачи входило насаждение в Каргопольской епархии ячеек нашей организации. Оттуда приезжало духовенство, которое информировало меня и Василия (Докторова) о состоянии там ячеек нашей организации.