— Значит нечего было приходить! Ты ведь грозный дракон, тебе полагается внушать ужас, а не выглядеть жалким! Да уж лучше бы откусил лорд-адмиралу вторую руку. Всё равно старый дурак нужен лишь во время войн, а их мы не ведём десятки лет. Глядя на тебя, другие чего доброго подумают, что и я такая же, припадочная. Мы ведь с тобой связаны!

Она перевела дух, яростно стирая с пальца чернильное пятно.

— Раньше тебя днём с огнём было в замке не сыскать, а теперь прилетаешь постоянно. Чего ради, позорить меня?

Эрид не верил своим ушам. Неужто это та самая одинокая девочка, которая так радовалась каждый раз, как он заглядывал в гости? Ведь ей тут не с кем поговорить, некому поведать свои мысли. И пусть они так и не стали равноправными друзьями, все же раньше она была благодарна.

— Сама не догадалась? Всё ради тебя. Думаешь, мне охота торчать в этой гранитной твердыне, которую вы гордо именуете дворцом? Ты хоть настоящие дворцы-то видела? А не этот город-крепость, в котором не продохнуть от сплетников и интриганов. А ещё от часов. Они тикают на каждом углу, сводят с ума! Я привык вольно летать в небесах и ни перед кем не держать ответа. И никогда ни о ком не заботился. Уж точно не о ребёнке. Но превозмогая свой недуг, и свою природу, снова и снова я возвращался сюда. Лишь для того, чтобы увидеть твою улыбку, принцесса. Улыбку одинокой девочки, на которую всем плевать. Но оказалось, что она ещё и эгоистка.

Агата потеряла дар речи на секунду. Никогда прежде Эрид её не отчитывал, разве что в шутку. Он всегда был послушен, как и положено личному дракону.

— Я — королевская дочь. Никто не смеет на меня плевать.

— Всё так, на наследницу трона не смеют плевать. Смеют только на Агату. На человечка, который прячется за смазливым и надменным личиком принцессы. До этого момента я наивно думал, что могу развеять твою грусть. Но вижу, что неприятностей приношу больше, чем радости и пользы. Прощай, госпожа. До лучших времён.

Он поклонился и хотел было уйти прочь. Глупо обижаться на взбалмошного ребёнка, но не делать этого не получалось. Одно радовало Эрида: его совесть чиста, он исполнил завет Алонсо, и теперь мог быть свободен на какое-то время, пока не понадобится Астор для чего-то более серьёзного, чем детские игры. Только вот Агата так не думала.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать! И куда ты, вообще, пошёл?

— Вы сами, госпожа, сказали, что заняты. И дали знать, что недовольны мной.

— Да, недовольна! Но пойми же…

Что именно он должен понять, девочка затруднялась объяснить. Пока она подбирала слова, злобно комкая тетрадный лист, дракон всё же повернулся и сел на первый попавшийся стул.

— Отчасти я понимаю. Это всё твоё воспитание и моя былая безалаберность. Следовало раньше появиться в твоей жизни, когда я сам был моложе. Так странно, что мне тоже всего тринадцать лет, как и тебе, но развитие драконов так сильно опережает людское. Теперь при всём желании я не могу чего-то кардинально изменить в твоих настроениях. Другой бы, может, и смог, невзирая на то, что с твоей стороны нет никакой помощи. Но я тут умываю руки.

— Ты говоришь, как ноешь!

— Может быть. Я откусываю чужие конечности, шляюсь годами вдали от своих торитт и королевы, порчу людям бал. А ещё ною. И это только то, что тебе известно, многого другого ты даже знаешь и, надеюсь, не узнаешь никогда. У меня много пороков. Я не ангел, хоть у меня и есть крылья.

Принцесса задумалась. Злость улеглась. Девочка снова выглядела очаровательно милой.

— Значит, ради меня ты всё терпел? Ну, я… благодарна.

Она сказала это с трудом, будто пересиливая себя.

— И… если хочешь, тебя обследуют лучшие врачи королевства.