Подняв с пола шестерёнку, Агата поспешно сунула её в карман, повинуясь внезапному вдохновению.

— Ох, не к добру такое!

Гувернантка не отличалась особой суеверностью, но иногда её переклинивало.

— Да ладно тебе, Мира. Они всё время ломаются. Это даже весело.

— Но не перед вашими покоями, принцесса. Не у ваших ног. И уж точно не в тот день, когда ко двору прибывают представители враждующих земель.

Девочка отмахнулась от этих глупостей, но зерно неуверенности всё-таки проникло в её душу. Ненадолго. Это ничего, даже самый решительный человек может порою смутиться при виде чёрной кошки.

***

Ни один крупный приём не обходится хотя без мелких конфузов. Некоторые создавались искусственно. Герцогиня Ардор решила продолжить традицию и заявилась в платье цвета морской волны, а не в положенном ей изумрудном или каком-нибудь ещё. Герцог повязал на шею платок, гармонирующий с нарядом жены. Эта фамилия была самой близкой по родству к монаршей, и золотистые глаза герцога тому свидетельство. Совсем немного изменив оттенок, Ардор смогли примерить на себя одну из королевских регалий: цвет морской волны запрещалось использовать в парадных одеждах кому-либо, помимо семейства её величества. Такую выходку легко объяснить нерадивыми швеями или плохим зрением, но, как правило, герцоги делали это из вредности. Они держались раскрепощённо и весело, особенно женщина. К её глазам на удивление хорошо подходили что волна, что изумруд.

Смешки и шепотки гуляли по зале, на какое-то время Агата даже забыла о том, в честь чего устраивался приём. Но вот стукнули алебарды, распахнулись двери, и заморские гости быстро напомнили девочке, зачем все они тут собрались.

Сапоги кагана скельтров были, если судить по издаваемому ими грохоту, обиты железом — по бокам, на голенище и на подошве. Наверняка ещё и на стельках. Агата поморщилась.

Мать сидела на троне, а у её ног копошилась болонка, сминая лапами подол монаршего платья.

— Мадам! Мы рады видеть вас в добром здравии! Позвольте же вам выразить своё…

Фьёлы говорили иначе, и дело даже не в акценте— они обожали витиеватые слова. А всем остальным нравилось, когда поэтический народ начинал путаться в этих конструкциях. Получалось уморительно.

Принцесса зевнула с закрытым ртом. Вместе с другими членами семьи она стояла чуть позади каменного трона, по правую руку Сиены. По левую — расположились советники. Нердал занял промежуточное положение, и время от времени отпускал тихие, но однозначно язвительные комментарии. Кроме Сиены их не слышал никто, но напрягались все. Было очевидно, что в иерархии дворца оборотень занимает третье место — сразу после болонки и самой королевы.

— Госпожа! Вам известны наши прошлые обиды. Их нанесли ваши предшественники. В этот раз мы пришли не ворошить старое, а говорить о новом. До вашего слуха не достигли, быть может…

И понеслось. Каган старался говорить уважительно, даже прибегал к классическим придворным оборотам. Получалось неповоротливо, как у медведя, только без медвежьего очарования. В скельтрах было куда больше от волков или грифов.

Каган — его звали Баар — всем видом выражал недовольство. Сам дворец был ему неприятен своей строгой пышностью. А уж то, что последние две тысячи лет все правители Йэрии женщины, которым и он, и его потомки обязаны подчиняться, приводили кагана в ярость. Он бы предпочёл древнюю систему, до Разделения, когда никаких драконов не было и в помине, а Астор хоть и сильнее в два раза, но передают престол в порядке старшинства. Стоявшие рядом с Бааром здоровяки — его первые советники — полностью разделяли это мнение. И не только они. И не только варвары. Многие устали как от бабского правления, так и от гегемонии одного королевства.

Но в слух этого никто не говорил, даже скельтры. Они лишь страшно вращали глазами и держали руки на поясах. Все были в тёплой, подбитой мехом одежде, что ещё больше выделяло их как иноземцев.

Под прошлыми обидами подразумевалась передача фьёлам злополучных островов, которая состоялась в такой глубокой древности, когда Шамбри был ещё аскетичной, маленькой крепостью. А что до новых казусов — так снова вся вина лежала на фьёлах. Они вздумали строить флот, что вызывало немалые подозрения у их врагов. Услышав предположение, что королева не в курсе такого незначительного события, как строительство кораблей, Нердал фыркнул, вызвав новую порцию испепеляющих взглядов со стороны скельтров. Он был единственным драконом в тронном зале, все остальные где-то пропадали.

— Господа. Неужели вашим людям не сообщили, что корабли возводятся по моему приказу? Это торговые суда, а не военные. В отличие от некоторых других народов — она выразительно поглядела на скельтров, — они вполне мирное княжество.