– Охотники поймали нас с Ежи, они решили, что я ведьма.

Душа заныла от одной только мысли, что пришлось испытать Весе. А сестра подняла изувеченные ожогами руки.

– Смотри, у меня тоже на запястье теперь след как у тебя. И на щеке. Правда, у тебя заживёт…

Дара молча прижала сестру к себе, уткнулась в шею носом.

– Прости, прости, что ты из-за меня так пострадала. Ах, Веся, зачем только тебе вздумалось идти в Рдзению? Да на кой тебе сдалось всё это?!

– Ради Милоша, – простодушно ответила Весняна.

Дара отпрянула.

– Ради Милоша?! Сколько раз тебе повторять, что он не любит тебя и никогда не полюбит. Он игрался с тобой, а отсюда не прогнал потому, что не хотел один оставаться в этом ужасном месте…

– Хватит! – взвизгнула Веся. – Хватит, Дара. Ты вечно говоришь гадости. Я рада тебя видеть, но ты Милоша не знаешь совсем…

– А ты, значит, знаешь?!

– Да! Он очень добрый и нежный, вот! А ты всех по себе меришь.

– Я не хочу, чтобы тобой, дурочкой, воспользовались. Подумай, что о тебе в Заречье говорят. Сбежала одна с парнем. С рдзенцем! Какой честный мужчина тебя теперь замуж возьмёт?

– А мне не нужен никакой мужчина, кроме Милоша. И мной никто пользоваться не будет. Своя голова на плечах есть. И… и чтобы ты знала, Милош во мне нуждается. Он ценит, что я о нём забочусь.

– Это не значит, что он тебя любит, – в отчаянии воскликнула Дара.

Она всё надеялась, что сестра по обыкновению своему расплачется и сдастся, признает наконец её правоту.

Но Веся тяжело выдохнула, отбросила копну волос назад и взяла миску с настоем со стола.

– Хватит зря собачиться. Всё равно я не хочу твои гадости выслушивать, – сердито сверкая глазами, сказала она. – Пошли мыться.

Веся хлопнула дверцей парилки и скрылась.

Дара стянула полотенце, висевшее на натянутой верёвке, и пошла за ней. Они мылись молча, и Дара прикусывала губу, чтобы не шипеть, когда горячая вода попадала на раны. Пар стоял густой, как молоко, но она не чувствовала тепла. Было холодно.

Ближе к утру пошёл дождь. Он барабанил по крыше, забирался в щели и силился проникнуть в каждый угол, задушить влагой, но в натопленной бане было жарко. Дара сидела на серой от старости лавке, дышала пахучей мазью, смолой и дымом, тянувшими из старой печки. Нужно было подняться и нагнать свежего воздуха в парилку, только не осталось сил. Мокрые волосы прилипали к потному лбу, дышать стало горячо, и сердце сушил жаркий воздух.