Первый удар пришёлся рыжему в скулу, вторым капитан свалил его с ног. Лже-матрос безразлично сплюнул кровью на землю, и кровь эта была настолько обыкновенной: красной и жидкой, — что на мгновение все замерли на своих местах. А потом профессор бросился к Фливорсту, а старпом с главным инженером схватили Лайтнеда.

— Успокойтесь, капитан, сэр! — горячо зашептал в ухо начальника Дерек.

От голоса старшего помощника в голове Лайтнеда всегда что-то перещёлкивало, как ружьё, когда из него вынимают патроны. Он обмяк и перестал рваться вперёд, устало вытерев выступивший на лбу пот. Они расположились в тени, но даже это не спасало. Время приближалось к двум часам, солнце повисло в зените и жара, по-видимому, достигла своего пика. Толстые стены станции то ли просто не успевали накалиться за день, то ли для их возведения была применена очередная уловка, не позволявшая им менять температуру, но на ощупь они оставались прохладными. А потому именно к стене и привалился Фредрик, едва его отпустили цепкие руки товарищей.

— Я не знаю, почему ты воскресаешь, — поднявшись на колени, а потом на ноги, признался землянин. — Не знаю, и всё тут. Я не верю в заговоры и проклятия, но по какой-то причине твой разум не может успокоиться, вновь и вновь находя нового носителя. Когда я встретил тебя в таверне, то принял твои излияния за бред. Мало ли на свете сумасшедших? И лишь сгрузив тебя, как мешок с пшеницей на тюфяк, решил, что бред бреду рознь, и ничего плохого нет в том, чтобы тебя обследовать. Я сходил домой, благо, наши квартиры оказались совсем неподалёку, принёс кое-какое оборудование, и пока ты выблёвывал смесь бражки и желудочного сока, приготовил его к использованию. Потом ты благополучно уснул, и началось моё исследование. Я проверил все возможные варианты. Но… Да, все показатели кричали о том, что твой мозг подвергся характерным изменениям, какие я много раз видел у своих подопечных. Хотя и отличий хватало: твой разум словно втиснули в чужое тело. Как… как новый дом в уже застроенную улицу. Но я не нашёл ни вводного чипа, ни так называемых «маркеров безопасности». Следующие два дня я следил за тобой…

— Значит, всё-таки следил? — не упустил возможности поймать рыжего на слове Лайтнед.

События той пьяной ночи совсем ему не запомнились. С трудом смог он вернуть образ собутыльника, не найдя в нём ничего особенного. Единственное, что Фредрик мог сказать с уверенностью, то был первый и последний раз, когда он позволил себе лишнего. Кажется, тогда, семь сотен лет назад, его звали Дебеш, и трудился он разнорабочим. А, может, бывший княжич опять что-то напутал.

— …а на третий ты пропал, и больше я тебя не видел. Пока ты не загремел в госпиталь с контузией. И, кажется, сломанной ногой, если мне память не изменяет. Тогда-то я решил присматривать за тобой. Твои действия напоминали хаотичные движения оглушённой мухи. Пока ты следовал за компасом, я следовал за тобой ровно до того дня, как прочитал объявление о наборе на исследовательский цеппелин для изучения Эха, — спокойно закончил Фливорст.

— Зачем?

— Чтобы понять, почему ты возвращаешься.

— Так это не ты меня возвращаешь? — Казалось, капитан даже слегка обиделся на такое пренебрежительное отношение к своей персоне.

— Делать мне больше нечего! — повторил своё возмущённое фырканье землянин. — Думаешь, за тысячу с лишним лет я не нашёл бы развлечения получше? Нет, нет, к твоим реинкарнациям я не причастен. У меня, правда, есть одна теория, но… Я не знаю, почему ты возвращаешься в этот мир.

— Да понял я, можешь не повторять, — Фредрик устало отмахнулся от пустых оправданий.

— И в проклятия я не верю. — В голосе рыжего появилась какая-то странная задумчивость. — Когда Юлана пришла ко мне и попросила провести ритуал…

— Какой ритуал? — невольно насторожился Лайтнед. — Попросила тебя?

— О, да я забыл представиться, — театрально хлопнул себя по лбу лже-матрос. — Теодор Вайлех.

— Вайлех?

Капитан часто-часто заморгал, пытаясь изо всех сил вспомнить, где и когда слышал эту фамилию. А слышал он её точно, в этом не было никаких сомнений. И только через несколько секунд сообразил:

— Ведун?! Тот самый ведун, что служил при дворе моего отца? Тот, что рассказал моему брату, что он обязан жизни бездушной твари?

— Тот самый, что спас его от смерти и вырастил как своего внука, — поправил капитана рыжий. — И ничего я ему не рассказывал. Я, вообще, не в курсе, как Эритель об этом узнал.

В устах молодого парня эти слова звучали дико, но Фредрик не обратил никакого внимания на несоответствие. В отличие от его коллег, безнадёжно переглядывающихся между собой и вопрошая шёпотом: «Что? Внук? Они знакомы?»