Чем больше проходило времени, тем меньше я соображал, что творится. Изо дня в день она покорно находилась в своей вынужденной клетке. Готовила, убирала, читала – заставал её не раз за этим делом. Из ночи в ночь я насиловал её, причиняя боль – знаю. Словно одержимый, я пытался, я выуживал хоть какую-то ответную реакцию. И ноль. Ничего. Её стойкость добавляла масла в огонь. То, как девушка приняла свою участь и даже не пыталась сопротивляться, бередило какие-то жуткие волдыри на сердце – припечатывало от безбожных мук. Я действительно начал сходить с ума.

В какой-то момент перестал контролировать себя и отдавать отчет действиям. Устал терзать и её, и себя. Хотел уже поскорее покончить с этим всем. Мне не доставляло ни малейшего удовольствия тр*хать кого-то против воли, принуждать и заставлять страдать.

Но. Я. Всё. Равно. Не. Отступал.

Это что-то из серии «Вижу цель – не вижу препятствий». Многие ли обращают внимание на ступени, которые преодолевают, чтобы достигнуть конечного пункта? Не думаю. Вот и она – одна из ступеней. Мне плевать.

Три недели этой запредельной дичи. Отсутствие осознания. Адская муторная смесь, проникшая в кровь и вызывающая эти мутации – чистейший пох*изм, одержимую жажду крови, потерю всевозможных ориентиров.

Это сейчас я знаю, что весь процесс моего полнейшего отморожения – не что иное, как состояние аффекта. Но что это меняет?

Я был животным, вышедшим на охоту. Терзал свою жертву, не задумываясь о её судьбе.

А когда она сбежала… Сложно описать эмоции, творящиеся в душе. Ведь за день до этого всё же догадалась, кто я и чего хочу добиться. Да, сначала удивился смекалке – она точно не предполагала, что я брат Сони, пока не увидела редкую россыпь родинок. Но, немного остыв, прикинул, что в её случае это, скорее, закономерность, чем исключение. Уже осознал, что поймал непростую добычу. У неё какой-то свой склад ума и железобетонная способность сохранять устойчивую психику.

Не бить же, в конце концов? Я и так надругался, совершал худшее, что можно творить с молодой нетронутой девушкой, коей та и оказалась.

А она терпела. Пи*дец.

А потом оставила записку, намекая, что я не пострадаю, если одумаюсь. О, милая! Если бы ты знала, как я хотел пострадать! Легкие выжигало парами ярости, что клубились во мне, пока я колесил по местности в её поисках. Одурачила! Эта тихоня меня одурачила! Теперь желание прибить девушку стократ разрослось. Но…не вышло вернуть её обратно.

Позже вновь подсобили друзья – она дома. Добралась, сучка. А я ждал момента пару недель. И вдруг мне сообщают, что вновь исчезла, будто растворилась, укатив в Москву. Подумал, происки папаши – решил спрятать. Но, оказалось, он тоже её ищет.

У меня не было времени думать обо всём этом. Я жаждал месте сильнее, чем прежде. Сильнее и рьянее, поскольку не справился с первой частью. И в один прекрасный день просто пошел ва-банк. Осточертело чего-то ждать. Кинулся к источнику моих терзаний – этому Размику.

Поджидал на парковке у здания его офиса. Я был настолько не в себе, что собирался придушить парня голыми руками на улице и под камерами. И сделал бы это. Ладони сжались в кулаки, стоило только завидеть того вдалеке. Он был уже почти у машины, когда рядом вдруг нарисовалась беременная девушка.

Меня знатно торкнуло.

Подбежала к нему, явно тоже не ожидавшему её увидеть там, и очень возбужденно, прямо до дрожи в голосе сообщила:

– Он пошевелился! Представляешь?! Всё хорошо! А я думала…ах… Сразу помчалась к тебе, у нас нормальный живой ребенок…

И в следующую секунду резким нетерпеливым движением наложила на свой живот мужскую ладонь.

Естественно, я узнал его жену, об участи которой тоже не задумывался, когда собирался прикончить её благоверного.

Кто же предполагал, что я стану свидетелем такой…интимной…слишком интимной сцены. Что выходка девушки в порыве гормонального всплеска способна отрезвить меня спустя столько месяцев пребывания в грязных тисках лютой ненависти?..