Всё, что выяснили военные контрразведчики о ПЦББ, явилось основой для осуществления розыска его членов, а также участников подготовленных немцами боевых отрядов с целью пресечения проникновения их в ряды Красной армии после вторичного призыва на военную службу на освобождённой территории СССР.
На завершающем этапе Великой Отечественной войны сотрудники «Смерша» продолжали борьбу с антисоветскими проявлениями в войсках, рассматривая её как исключительно важную меру по поддержанию и дальнейшему укреплению политико-морального состояния личного состава советских войск, мобилизации духовных сил военнослужащих и служащих, нацеленность их на окончательную победу над врагом. И если командование совместно с партийно-политическими аппаратами действовало в данном направлении гласными методами, прежде всего путём активной агитации и пропаганды во всех видах, то военные контрразведчики использовали созданный в воинских частях и подразделениях агентурно-осведомительный аппарат. Антисоветские настроения теперь наблюдались в основном у лиц, изучаемых в связи с проявлением с их стороны признаков подготовки преступных действий, в частности измены Родине в форме перехода на сторону врага или шпионажа, террористических актов, дезертирства с оружием, сознательной порчи военного имущества и боевой техники, националистической деятельности и т. д.
Характер негативных проявлений со стороны военнослужащих и служащих РККА в 1944–1945 гг. изменился. Достаточно редко уже наблюдалось неверие в нашу окончательную победу над врагом, в прочность советского политического строя, правильность шагов, принятых руководством страны в ходе войны, во внешней и внутренней политике. Одновременно увеличивалось количество так называемых политически невыдержанных суждений о послевоенном устройстве жизни в СССР. Значительное количество лиц, находившихся под наблюдением сотрудников «Смерша» в связи с негативными проявлениями в политико-идеологической сфере, допускали достаточно резкие высказывания относительно колхозной системы, надеясь на её ликвидацию после войны, в том числе под давлением союзников СССР. Вразрез с официальной пропагандой они делали сравнения уровней жизни населения в нашей стране и государствах Восточной Европы. Безусловно, всё это имело под собой объективные основания, что реально осознавали и сотрудники военной контрразведки. Но допустить безнаказанное распространение подобного рода утверждений чекисты не могли. В рамках тогдашнего понимания политико-морального состояния войск, провозглашавшегося безоговорочного единения всего советского народа на основе идей Коммунистической партии вокруг ВКП(б) и конкретно её вождя, Верховного Главнокомандующего И.Сталина, не было места вышеприведённым открыто высказываемым сомнениям, не говоря уже о попытках организовать коллективное недовольство «политикой партии и советского правительства».
Количество лиц, арестованных аппаратами «Смерш» за негативные политические проявления, — так называемых антисоветских элементов (АСЭ), указать достаточно сложно. В число АСЭ зачастую включались и немецкие пособники, и члены националистических организаций, и бывшие партийные оппозиционеры, и даже разного рода сектанты, которые отказывались брать в руки оружие и защищать свою страну. Результаты анализа сохранившихся архивных документов позволяют утверждать, что количество арестованных как антисоветски настроенных лиц не превышало в 1944 г. одного-трёх десятков человек на том или ином фронте ежемесячно. К примеру, УКР «Смерш» 1-го Прибалтийского фронта арестовало по данной «окраске» (учётной позиции) в мае — 16, в июне — 21, в июле — 15, в августе — 10, а в сентябре — 25 человек[436].
Особое значение приобретала работа по усилению оказания помощи командованию и политическим органам в деле укрепления боеготовности войск. Уже виделась победа над врагом, и военные контрразведчики делали всё от них зависящее для сокращения числа небоевых потерь личного состава в результате разного рода чрезвычайных происшествий, выявляя предпосылки к ним, для вскрытия и предотвращения фактов разглашения военных секретов, утраты документов их содержащих, пресечения нарушения правил скрытого управления войсками. Сотрудники «Смерша» не обходили вниманием случаи неисполнения боевых приказов, недисциплинированности военнослужащих, дезертирства и членовредительства.
На основании директивных указаний ГУКР НКО «Смерш» фронтовые управления, армейские, корпусные и дивизионные отделы контрразведки значительно нарастили объём и подняли качество своих письменных спецсообщений соответствующим военным советам и командирам. Здесь особо следует отметить УКР «Смерш» 3-го Украинского фронта во главе с генерал-майором (а затем генерал-лейтенантом) П.И.Ивашутиным. Будучи с 1933 г. в Красной армии, окончив Военно-воздушную академию, пройдя путь от начальника Особого отдела НКВД стрелкового корпуса во время советско-финской войны до руководителя контрразведки фронта, он прекрасно осознавал важность информационной работы и соответствующим образом настраивал своих подчинённых. Достаточно сказать, что за период практически беспрерывных наступательных операций войск фронта (только за первую половину 1944 г.) за подписью П.Ивашутина Военному совету было представлено 217 спецсообщений по разного рода вопросам, требующим реакции командования[437].
Сюда входили помесячные отчёты УКР «Смерш» о борьбе с разведывательно-подрывной деятельностью противника, с изменой Родине и антисоветскими действиями, дезертирством и членовредительством, с враждебными проявлениями членов украинской националистической организации (ОУН) и бандитами из Украинской повстанческой армии (УПА), а также о фактах невыполнения приказов, очковтирательстве и т. д.
Командующий 3-м Украинским фронтом генерал армии Р.Я.Мали-новский и член Военного совета генерал-лейтенант (с сентября 1944 г. генерал-полковник) А.С.Желтов в подавляющем большинстве случаев давали положительную оценку работе контрразведчиков, незамедлительно принимали меры к устранению вскрытых ими недостатков и предпосылок к чрезвычайным происшествиям. Достаточно вспомнить факт выявления чекистами реальных обстоятельств событий первой половины мая 1944 г., когда без приказа под натиском врага оставили рубеж обороны части 35-й, 39-й, 79-й и 88-й дивизий 8-й гвардейской армии, а также части 93-й и 113-й стрелковых дивизий 57-й армии[438].
В своих мемуарах выдающийся военачальник Маршал Советского Союза В.И.Чуйков, командовавший в тот период 8-й гвардейской армией, обошёл, к сожалению, острые углы случившегося и дал событиям несколько другое описание. Вообще не упомянул он о роли аппаратов контрразведки «Смерш» фронта в стабилизации ситуации. А ведь это они, опираясь на помощь командиров более стойких частей, приняли жёсткие неотложные, но уже не характерные для весны 1944 г. меры. В период с 10 по 12 мая в ходе работы по заграждению чекисты задержали и заставили вновь обороняться почти 4 тысячи военнослужащих, наиболее злостных паникёров передали командирам частей, и они были расстреляны перед строем своих сослуживцев. Контрразведчики своевременно проинформировали находившегося на тыловом пункте управления командарма В.И.Чуйкова, а также командующего фронтом Р.Я.Малиновского о происходящем. Последний срочно прибыл в район боёв для оказания помощи своему подчинённому. Можно утверждать, что именно указанные события подвигли Р.Я.Малиновского и члена Военного совета фронта А.С.Желтова спустя несколько дней отметить в боевой характеристике В.И.Чуйкова следующее: «За последнее время у тов. Чуйкова нашли проявление элементы, граничащие с зазнайством и пренебрежением к противнику, что привело к благодушию и потере бдительности»[439].
Активно информировал Военный совет и начальник Управления контрразведки 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант А.А.Вадис, опытный чекист, работавший в органах госбезопасности с 1930 г. С начала Великой Отечественной войны он возглавлял особый отдел армии, а с 1942 г. последовательно руководил уже структурами военной контрразведки Брянского, Воронежского, Центрального фронтов. Единственный из своих коллег, А.Вадис дважды удостаивался знака «Почётный работник ВЧК — НКВД» и за первые три года войны был награждён тремя орденами, включая орден Ленина. С 1942 г. крепкие деловые отношения связывали его с командующим фронтом Маршалом Советского Союза К.К.Рокоссовский, который, судя по резолюциям на спецсообщениях УКР «Смерш», не только положительно оценивал работу А.Вадиса и его подчинённых, но и достаточно быстро реагировал на вскрываемые военной контрразведкой недостатки и предпосылки к чрезвычайным происшествиям в войсках. Не останавливался маршал и перед серьёзной критикой даже командармов, таких как В.Я.Колпакчи, И.В.Галанин, А.В.Горбатов и др., допускавших проступки в личном поведении или служебной деятельности, о чём Военному совету фронта не раз сообщалось в информациях УКР «Смерш».
Особо остро чекисты реагировали на скрываемые некоторыми должностными лицами существенные недостатки в боевой деятельности войск и её обеспечении.
К примеру, в январе 1944 г. Управление контрразведки «Смерш» Западного фронта поставило в известность командующего и членов Военного совета о серьёзнейших недостатках в деятельности медико-санитарной службы фронта по обслуживанию раненых военнослужащих, многих из которых длительное время не эвакуировали с поля боя и оставляли на произвол судьбы, в результате они часто попадали в плен к противнику, были расстреляны им либо умирали от потери крови и обморожения. Только в одной из дивизий за два-три месяца, с конца 1943 по январь 1944 г., около 300 раненых умерли, не дождавшись эвакуации. Трагичная обстановка сложилась с ранеными офицерами и солдатами 61-й армии (командующий генерал-лейтенант П.А.Белов). Из 19 эшелонов, отправленных с ними в тыл, 14 были составлены из товарных вагонов, не имевших обогрева вообще. А всё это происходило в январские морозы. Квалифицированное медицинское сопровождение раненых и их питание в пути также не были обеспечены. В результате многие военнослужащие скончались в пути следования или получили гангрену конечностей[440].
Особое внимание обращали контрразведчики на факты дезинформирования командования фронта со стороны командиров дивизий, корпусов и других должностных лиц, пытавшихся скрыть неудачи и преуменьшить понесённые потери. В этом плане наиболее характерным примером могут служить события, развернувшиеся на Западном фронте зимой-весной 1944 г. Начальнику УКР «Смерш» фронта генерал-майору П.В.Зеленину пришлось жёстко противостоять командующему фронтом генералу армии В.Д.Соколовскому, его начальнику штаба и командующему 33-й армией генерал-полковнику В.Н.Гордову.
С середины февраля 1944 г., основываясь на спецсообщениях П.Зеленина, начальник ГУКР «Смерш» несколько раз докладывал председателю ГКО И.Сталину об обстановке на Западном фронте, и в частности о необеспеченности руководства боевыми операциями и издевательствах над командирами со стороны командующего 33-й армией генерал-полковника В.Гордова. Верховный Главнокомандующий потребовал предоставить ему более детализированную информацию по обстановке и в 33-й армии, и на Западном фронте вообще. 28 февраля подробная справка поступила из УКР «Смерш» фронта, а на следующий день В.Абакумов представил её И.Сталину[441].
Изложенные в докладной записке сведения наложились на ранее имевшиеся у И.Сталина свидетельства о серьёзных ошибках в деятельности Гордова, за что последний был снят в 1942 г. с должности командующего Сталинградским фронтом. Тогда, как и позднее, Гордое проявлял личное мужество, но как военачальник не отличался обдуманными решениями. На это не обращал пристального внимания и не принимал необходимых мер командующий Западным фронтом
B. Соколовский. Он и сам в этот период не обеспечил решения поставленных перед фронтом задач: в ходе предпринятого наступления удалось продвинуться лишь на 1–1,5 км, потеряв при этом убитыми 5858 и ранеными 17 478 человек.
Дополнение к указанной докладной записке поступило к И.Ста-лину 1 апреля. Начальник ГУКР «Смерш» привёл оценки состояния дел на Западном фронте и в 33-й армии, представленные чекистской агентурой в Генеральном штабе, штабах фронта и армии. Впервые за все годы войны Верховный Главнокомандующий потребовал раскрыть подлинные фамилии и должности секретных сотрудников военной контрразведки, чтобы убедиться в их компетентности. Это было отнюдь не прихотью руководителя страны. Приводимые начальником ГУКР «Смерш» факты не так остро воспринимались бы в начале войны, но не в 1944 г.
Вот лишь ряд примеров из докладной записки: 1) в результате плохого планирования операции при наступлении 31-й армии, и в частности артподготовки, гвардейские миномёты («катюши») нанесли удар не по противнику, а по расположению 352-й стрелковой дивизии, которая понесла большие потери в личном составе и боевой технике; 2) в ходе мартовского наступления на витебском направлении из-за слабо организованного взаимодействия пехоты, танков и артиллерии, а также необеспеченности внезапности поставленные задачи решены не были; 3) в феврале за 10 дней боёв части 33-й и 39-й армий потеряли более 28 000 солдат и офицеров, а в марте за три дня боёв 33-я армия понесла потери ещё в 8000 человек; в обоих случаях достигнуть поставленных целей не удалось[442].
Судя по составу участников совещания в кабинете И.Сталина, состоявшегося 3 апреля 1944 г., именно на нём обсуждался доклад ГУКР «Смерш» и было принято решение о направлении на Западный фронт специальной комиссии под руководством члена ГКО, секретаря ЦК ВКП(б) Г.Маленкова[443].
В комиссию вошли: начальник Главного политического управления А.Щербаков, начальник Оперативного управления Генштаба C. Штеменко, начальник Разведывательного управления Генштаба Ф.Кузнецов, начальник одного из направлений ГШ РККА А.И.Шимонаев. Результаты работы комиссии полностью подтвердили то, что сообщало в Госкомитет обороны ГУКР «Смерш».