Из этого следовало, что командованию и аппаратам «Смерш» не удалось полностью скрыть подготовку к наступлению для освобождения Белоруссии. Однако если разложить количество арестованных агентов по фронтам и сравнить с количеством арестованных шпионов и диверсантов, к примеру, в полосе ответственности 1-го Украинского фронта (47 агентов за май), то для Генерального штаба становилось понятным, что враг имеет серьёзные сомнения относительно направления главного удара советских войск. Учтя эту информацию чекистов, Ставкой ВГК и командованием фронтов были приняты дополнительные меры по дезинформации противника, усилению маскировки и т.д.
На фронтовом уровне контрразведчики детализировали то, что докладывалось в ГКО и Генштаб. Задания, данные вражеским агентам, обобщались и незамедлительно доводились до сведения командармов, комкоров и комдивов для учёта при подготовке боевых действий. Начальники управлений контрразведки фронтов требовали от подчинённых направлять срочные донесения с указанием количества арестованных агентов, мест их обнаружения, уже собранной ими информации. Кроме этого, истребовались отчёты о результатах фильтрации военнопленных, установленные данные о том, что им известно о подготовке наступления, о результатах работы поисковых групп, о реализации учётных дел на лиц, вынашивающих изменнические намерения в форме перехода на сторону врага, что рассматривалось как перекрытие одного из каналов утечки информации. Предполагалось арестовать до начала наступления тех, кто высказывал угрозы убийства в бою разного уровня командиров. Подобные заявления приравнивались контрразведчиками к подготовке террористических актов в отношении должностных лиц.
Из докладной записки начальника УКР «Смерш» 1-го Белорусского фронта генерал-майора В.А.Вадиса на имя В.Абакумова видны некоторые результаты проделанной работы при подготовке и в первые дни наступления. Последний докладывал сводные данные за отделы «Смерш» 3-й, 28-й, 48-й, 65-й армий и 16-й воздушной армии. Вот лишь некоторые отчётные позиции: работают 17 оперативно-разыскных групп с включением в них агентов-опознавателей; на всех сборно-пересыльных и фильтрационных пунктах фронта действуют опергруппы, участвующие в проверке бывших военнопленных, дезертиров, отставших от своих частей военнослужащих, а также захваченных в плен солдат и офицеров немецкой армии; за время подготовки к наступлению арестовано по фронту 139 человек (9 агентов немецкой разведки, 6 террористов, 9 — за намерение перейти на сторону врага, 72 активных члена ОУН и банд УПА из числа «западников»); задержаны 2 агента-пропагандиста, специально обученных немцами. Уже в ходе наступления (за 23 июня — 7 июля 1944 г.) было арестовано 166 человек. Из них за террористические намерения в отношении своих командиров — 4, за изменнические намерения — 1, агентов военной разведки противника — 5, участников антисоветских организаций (среди военнослужащих и гражданских лиц) — 77, дезертиров — 12. В помещении, где располагался наиболее активный против 1-го Белорусского фронта немецкий разведорган «Виддер» (абвергруппа-107), следовавшая с войсками опергруппа обнаружила часть его архива, включая и фотографии ряда агентов, которые объявлены в розыск[455].
В следующей докладной записке (за первые 10 дней июля 1944 г.) УКР «Смерш» 1-го Белорусского фронта отметило, что арестованы 72 человека, из которых 12 агентов немецкой разведки, 8 активных членов ОУН-УПА и дезертиры. Опергруппами и заградслужбой задержаны в ближайшем тылу фронта 4208 человек и уже профильтрованы 2684. Основная масса задержанных направлена в запасные полки. Уже упоминалось, что среди задержанных был выявлен заместитель руководителя немецкой разведшколы в городе Борисове Э.Брониковский. На первичном допросе он назвал 18 агентов, осевших в Барановичах, Ковеле и других городах Белоруссии. По горячим следам чекисты организовали их розыск. Вскоре были задержаны 1 агент и 3 резидента с радиостанциями[456].
Резиденты сообщили контрразведчикам, что они обустроились в городе Барановичи в середине июня 1944 г. с заданием остаться в тылу Красной армии, которая в ближайшее время предпримет наступление. Этот факт ещё раз подтвердил, что достигнуть полной тайны при подготовке и проведении операции «Багратион» не удалось. Уже в первые дни наступления сказались выявленные чекистами в феврале-апреле 1944 г. серьёзные недостатки в работе фронтовой и армейской разведок, особенно агентурных и диверсионных отделений разведотделов штабов фронта. Об этом был своевременно проинформирован начальник ГУКР НКО «Смерш» В.Абакумов. Последний довёл сведения УКР 1-го Белорусского фронта до руководства Разведу-правления Генштаба, но своевременных
Буквально накануне наступления сотрудники УКР «Смерш» фронта выявили факт принятия на вооружение 1455-м артполком 10 самоходных артиллерийских установок (СУ-85) с неисправными двигателями, у нескольких при небольшом марше отвалились колёса. Чекисты незамедлительно проинформировали об этом НКГБ СССР для выяснения ситуации на Уральском машиностроительном заводе и заводе № 16 Наркомата тяжёлого машиностроения, где были изготовлены танковые дизеля. Одновременно пошла информация на имя командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной армии маршала Я.Н.Федоренко.
Обеспокоились сотрудники «Смерша» и принятием на вооружение 286-й авиадивизией поступивших с 21-го и 381-го авиазаводов самолётов Ла-5 со значительными дефектами. В результате большинство машин к эксплуатации допущено не было. Из 133 самолётов вообще не могли подняться в воздух 24, а 60 допущены к полётам под наблюдением специальной комиссии с участием представителя отдела «Смерш». Было над чем подумать аппаратам НКГБ СССР, курировавшим указанные выше заводы, так как военные контрразведчики проинформировали их руководство в Москве. В НКГБ СССР была направлена ещё одна информация о выходе из строя по техническим причинам нескольких танков 2-й танковой армии и о наличии серьёзных дефектов в реактивных системах М-13. Из 24 новых установок, прибывших на фронт, 9 были непригодны к применению.
Контрразведчики вскрыли и факт утраты 24 июня 1944 г. совершенно секретной директивы, содержащей элементы плана наступления, а также задачи авиации по подавлению железнодорожных перевозок противника. Виновником оказался начальник штаба 336-й истребительной авиадивизии. После проведения расследования он был отстранён от должности, а все собранные материалы контрраз-ведчики передали в Военную прокуратуру для привлечения его к уголовной ответственности[457].
Пришлось чекистам расследовать и факт трагически закончившейся тренировки артиллеристов. Под огонь попал наблюдательный пункт 457-й стрелковой дивизии. Погибли 7 офицеров и 4 рядовых, ещё 20 человек получили ранения разной степени тяжести. Выяснилось, что задействованные в учениях орудия были неисправны, а командир 40-го стрелкового корпуса генерал-майор В.С.Кузнецов необоснованно собрал на НП большое количество людей и не потребовал доклада о готовности артиллеристов к стрельбе. И это при том, что в одной из его боевых характеристик прямо указывалось на умение «организовать взаимодействие пехоты с артиллерией»[458].
За безответственное отношение к организации и проведению учений Военный совет фронта объявил генералу Кузнецову выговор, командир дивизии был предупреждён о неполном служебном соответствии, а командир артполка был привлечён к уголовной ответственности. Сотрудники «Смерша» могли быть удовлетворены лишь тем, что в ходе расследования террористических намерений и антисоветских умыслов ни у кого из артиллеристов выявлено не было. По итогам проведённой работы соответствующее сообщение было направлено в Ставку ВГК и в Генштаб РККА.
В первые дни наступления войск 1-го Белорусского фронта чекисты представили в штаб воздушной армии полученные оперативным путём сведения о небрежности отдельных командиров при отработке вопросов взаимодействия авиации и стрелковых частей. Однако на информацию чекистов внимания не обратили. 24 июня 2 штурмовика и 3 истребителя произвели обстрел и бомбёжку тылов 96-й гвардейской дивизии. Было убито 6 военнослужащих и 15 ранено. В этот же день 6 самолётов Ил-2 обстреляли соседний аэродром, уничтожив на земле несколько штурмовиков, 7 человек получили ранения. Сотрудникам «Смерша» пришлось проводить официальное расследование, в ходе которого оперативные данные получили своё подтверждение[459].
Значительный объём информации о негативных явлениях морально-политического характера в войсках контрразведчики представили в военные советы фронта и армий. Со стороны отдельных военнослужащих имели место факты мародёрства и иных противоправных действий по отношению к местному населению. В результате употребления некондиционных спиртных напитков наблюдались групповые отравления солдат и офицеров, повлёкшие за собой смерть или длительное лечение в госпиталях.
В связи с выходом частей фронта к границе СССР достаточно широкое распространение получили высказывания о нежелании освобождать Польшу. Многие военнослужащие, включая и офицеров, считали, что Отечественная война для них закончилась. С учётом такого явления чекисты благодаря своим оперативным средствам, а работники партийных и политаппаратов путём усиления идеологического и воспитательного воздействия на личный состав воинских частей делали всё возможное для разъяснения необходимости окончательного разгрома врага.
Работа органов «Смерш» при освобождении европейских стран
В результате успешного проведения Люблин-Брестской (1-й Белорусский фронт) и Львовско-Сандомирской (1-й Украинский) операций части и соединения Красной армии вступили на территорию «этнической» Польши. Это обязывало руководство органов госбезопасности и контрразведки НКО «Смерш» внести ряд корректив в свою деятельность, предпринять некоторые меры в плане совершенствования агентурно-оперативной и следственной работы в новых условиях. Эти меры во многом предопределялись и базировались на тексте заявления НКИД СССР, опубликованном 27 июля 1944 г., где обозначалась цель советских войск на польской земле, а также приводилось содержание соглашения правительства нашей страны с Польским комитетом национального освобождения. Это соглашение было подписано в Москве 26 июля и содержало указание на то, что в зоне проведения военных операций верховная власть и ответственность во всех делах, относящихся к ведению войны, сосредоточивались в руках командования соответствующих фронтов Красной армии. Ряд положений указанного соглашения детализировался и разъяснялся в постановлении Государственного комитета обороны № 6282/сс «О задачах советских войск в связи с вступлением на территорию Польши»[460].
В этом важном документе отмечалось, в частности, что «…в зоне военных операций на польской территории верховную ответственность за все дела, относящиеся к ведению войны, сосредоточить в руках командующих 1-м Украинским, 1-ми 2-м Белорусскими фронтами, общее руководство управлением гражданскими делами возложить на Военные советы указанных фронтов»[461].
Целью всех действий военных властей являлась ликвидация сопротивления общего врага и оказание помощи польскому народу в деле освобождения от немецко-фашистских оккупантов. Тесные рабочие контакты предлагалось устанавливать только с местными органами власти, которые, как предполагалось, будут созданы на освобождённой территории Польским комитетом национального освобождения (ПКНО).
Для аппаратов контрразведки «Смерш» особо значимым в их практической деятельности являлся пункт четвёртый, где чётко определялось следующее положение: «Никаких других органов власти и в том числе органов польского эмигрантского “правительства” в Лондоне, кроме органов Польского Комитета Национального Освобождения, не признавать. Иметь в виду, что лица, выдающие, себя за представителей польского эмигрантского “правительства” в Лондоне, должны рассматриваться как самозванцы и с ними следует поступать как с авантюристами»[462].
Естественно, что в постановлении ГКО, предназначавшемся для военного командования, не предусматривались конкретные указания контрразведке. Они должны были поступить в заинтересованные подчинённые органы из ГУКР НКО «Смерш». Однако произошла некая пауза, о чём свидетельствуют запросы в Москву от аппаратов действующих армий и фронтов. Так, ОКР «Смерш» 5-й ударной армии в начале августа 1944 г. просил у руководства разъяснений по двум принципиальным вопросам работы на территории иностранного государства: 1) по порядку насаждения агентурно-осведомительной сети в окружении воинских частей для своевременного вскрытия возможных угроз реализации планов командования и обеспечения безопасности личного состава; 2) по осуществлению репрессивных мер в отношении лиц, подозреваемых в проведении подрывных действий.
Аналогичные вопросы возникали и у других управлений и отделов военной контрразведки.