Так, приказом народного комиссара обороны № 0283 от 19 апреля 1943 г. был объявлен указ Президиума Верховного Совета СССР о мерах наказания шпионов, изменников Родины из числа советских граждан и образовании военно-полевых судов. В нём, в частности, говорилось, что ко всем преступникам, виновным в совершении кровавых расправ над мирным советским населением и пленными красноармейцами, их пособникам из местного населения применяется в настоящее время мера возмездия, явно не соответствующая содеянным ими злодеяниям[229]. Поэтому для наказания немецких, итальянских, румынских, венгерских и финских военнослужащих, чиновников оккупационных властей и коллаборационистов, а также шпионов и изменников Родины создавались военно-полевые суды. В состав суда входили: председатель военного трибунала дивизии, заместитель командира дивизии по политической части и начальник Особого отдела НКВД. Приговоры военно-полевого суда должны были приводиться в исполнение немедленно. Участников карательных акций, а также шпионов и изменников Родины надлежало приговаривать к смертной казни через повешение, а пособников оккупантов, уличённых в содействии совершению злодеяний, — к каторжным работам на срок от 13 до 20 лет. Для целенаправленного психологического воздействия на местное население и военнослужащих признавалось необходимым производить повешение публично, а тела повешенных оставлять на виселице в течение нескольких дней, чтобы все знали, как карают тех, кто совершал насилие и расправу над мирными гражданами и советскими военнопленными и кто предал свою Родину.
Данный указ ПВС СССР двояким образом сказался на практической и прежде всего следственной работе органов госбезопасности. С одной стороны, он позволял отдельным сотрудникам не слишком заботиться о скрупулёзном, детальном расследовании деяний, совершённых пособниками врага, шпионами и изменниками, что приводило порой к трагическим судебным ошибкам. А с другой стороны, реализация указа положительно влияла на политико-моральное состояние войск, отражала отношение населения освобождённых от оккупантов районов к тем, кто помогал врагу. Все знали, что изменникам, карателям и другим активным пособникам военных противников СССР уготованы лишь короткое заседание военно-полевого суда и незамедлительное приведение приговора о высшей мере наказания в исполнение. Это давало хороший профилактический эффект и укрепляло настрой людей на оказание содействия командованию и органам госбезопасности в нейтрализации подрывных элементов, включая шпионов, диверсантов, агентуры гестапо и СД.
Серьёзное значение для оперативных работников, следователей и их руководителей имело специальное постановление Пленума Верховного суда СССР от 25 ноября 1943 г. «О квалификации действий советских граждан по оказанию помощи врагу в районах, временно оккупированных немецкими захватчиками»[230].
В тексте постановления указывалось, что судебная практика, а следовательно, и оперативно-чекистская шла по пути квалификации всякого содействия, оказанного советскими гражданами врагу, как измена Родине, независимо от характера этого деяния. Отсюда возникали факты суровых приговоров, не соответствующих духу и букве вышеприведённого указа ПВС СССР от 19 апреля 1943 г.
Применение изложенной в постановлении Пленума ВС СССР градации тех или иных деяний по степени их опасности для государства, а также описание действий, вообще не влекущих за собой уголовной ответственности, способствовали устранению возможных трагических последствий для конкретных лиц.
Наличие правовой базы, определявшей следственную работу органов госбезопасности, в том числе и военной контрразведки, ещё не означало, что на практике во фронтовых условиях не допускались случаи нарушений процессуальных норм при расследовании уголовных дел. Военные прокуроры, надзиравшие за следствием в особых отделах НКВД, а затем в органах «Смерш», также далеко не всегда оказывались на высоте и недостаточно принципиально реагировали на имевшие место отклонения от норм закона. Характерные в этом отношении примеры содержатся в докладной записке начальника Главного политического управления Красной армии генерал-полковника А.С.Щербакова председателю ГКО и наркому обороны И.Стали-ну о проведённом расследовании по донесению на имя последнего от командующего 7-й отдельной армией генерал-майора А.Н.Крутикова. Командарм написал в апреле 1943 г. наркому об искривлении следственной практики в Особом отделе армии. По указанию И.Сталина для изучения дел на месте в штаб армии были командированы представители ГПУ РККА и ГУКР НКО «Смерш», а упомянутых генералом Крутиковым «шпионов» доставили в Москву, где их лично передопросили А.Щербаков и В.Абакумов. В результате проведённой работы были установлены реально имевшие место факты нарушений в работе сотрудников Особого отдела при расследовании уголовных дел на лиц, подозреваемых в шпионаже, измене Родине и антисоветской пропаганде. Основными причинами такого положения являлись: поверхностная и тенденциозная оценка материалов дел; использование непроверенных сведений из донесений секретных осведомителей; упор при расследовании на признание подозреваемыми своей вины. Надзирающие прокуроры знали об этом, однако не реагировали должным образом. В итоговом документе комиссии констатировалось: «…в работе особого отдела армии и особых отделов соединений имели место крупные и серьёзные недостатки, а также извращения»[231].
На основании предложений комиссии нарком обороны И.Сталин подписал приказ № 0089 от 31 мая 1943 г., в соответствии с которым заместитель начальника Особого отдела 7-й отдельной армии (он же начальник следственной части) был уволен из органов контрразведки и осуждён на пять лет лишения свободы. Уволили и трёх следователей с направлением их в штрафной батальон. Одновременно был снят с должности и понижен в воинском звании помощник военного про-курора армии, а его начальник наказан в дисциплинарном порядке[232].
Главным управлением контрразведки «Смерш», управлениями контрразведки фронтов и соответствующими отделами армий неоднократно предпринимались выезды на места для изучения состояния следственной работы в подчинённых органах. Так, в ходе проверки сигнала, поступившего в УКР «Смерш» Южного фронта, о недостойном поведении следователя ОКР «Смерш» 50-го запасного полка 44-й армии ЮФ были вскрыты серьёзные недостатки и нарушения процессуальных норм. Выяснились факты угроз подследственным и даже случаи их избиения. Приказом начальника отдела «Смерша» армии полковника Б.М.Самогородского следователь, допустивший нарушения законности, был отстранён от работы, а его начальник получил взыскание[233].
Подобные случаи имели место и в отделе военной контрразведки 56-й армии. В докладной записке военного прокурора этого объединения указывалось: «Органами ОКР “Смерш” 56-й армии проведена огромная работа по выявлению и разоблачению контрреволюционного предательского элемента, пробравшегося в ряды Красной армии и засланного немецкими разведывательными органами… Однако наряду с этим ряд работников ОКР “Смерш” армии допускали извращения следственной практики и необоснованные аресты военнослужащих по обвинению их в контрреволюционных преступлениях…»[234]. Как оказалось, следователи использовали заявления лжесвидетелей и обвиняли ряд лиц в намерении изменить Родине или в контрреволюционной пропаганде. В итоге разбирательства по данным случаям нарушители закона понесли заслуженное наказание.
Приведённые факты являлись единичными и никак не умаляют огромную работу следователей и оперативных работников, основанную на нормах законов, действовавших в те годы.
В начале июня 1943 г. начальник ГУКР НКО «Смерш» направил руководителям подчинённых органов указание об улучшении следственной работы. В преамбуле данного документа отмечалось, что начальники управлений и отделов военной контрразведки ещё недостаточно предметно руководят следственной работой. Исходя из этого, им предлагалось принять меры к укомплектованию следственных подразделений опытными работниками и постоянно оказывать им практическую помощь. В случаях возбуждения уголовных дел по шпионажу в аппаратах «Смерш» дивизий и армий передавать их для более квалифицированной оценки и дальнейшего расследования в соответствующие структуры фронтового уровня или уровня военных округов. В.Абакумов указал на необходимость тщательной проверки показаний обвиняемых и свидетелей[235].
Для контроля за выполнением на практике указания начальника ГУКР «Смерш» в управления контрразведки фронтов выезжали комиссии, а по результатам их работы созывались совещания для обсуждения состояния дел и принимались необходимые организационно-кадровые решения. Так, к примеру, в конце августа 1943 г. было проведено двухдневное совещание в Краснодаре в УКР «Смерш» Северо-Кавказского фронта. В его работе приняли участие военный прокурор и председатель военного трибунала. Заместитель начальника управления контрразведки сообщил присутствующим, что после получения указания начальника Главка была осуществлена проверка следственных подразделений по кадровой линии, в ходе которой отчислены малоквалифицированные офицеры и те, кто допускал какие-либо нарушения уголовно-процессуальных норм. Была также введена практика обязательного согласования оперативными работниками со следователем вопроса о возбуждении того или иного уголовного дела. В итоге количество возбуждённых дел в органах военной контрразведки объединений и соединений фронта сократилось, стало шире применяться профилактическое воздействие на военнослужащих с целью недопущения реальных преступных действий с их стороны[236].
На втором этапе Великой Отечественной войны совершенствовалась нормативная база организации и проведения оперативной работы. Сюда прежде всего относятся такие основополагающие документы, как: 1) указание Управления особых отделов НКВД СССР № 1694 от 20 января 1943 г. о правилах переброски агентуры на сторону противника; 2) инструкция по организации и проведению радиоигр с противником, объявленная директивой ГУКР НКО «Смерш» 16 июля 1943 г.; 3) приказ начальника ГУКР НКО «Смерш» № 00204/сш от 2 сентября 1943 г. об усилении работы по розыску и ликвидации агентуры германской военной разведки; 4) инструкция по организации разыскной работы, разработанная в развитие приказа.
Серьёзным подспорьем для фронтовых военных контрразведчиков стала специальная инструкция, разработанная летом 1943 г. в ГУКР НКО «Смерш», по организации и проведению радиоигр с противником с использованием захваченных агентурных радиостанций. Она появилась в преддверии Курской битвы и сыграла свою роль как инструмент для более эффективной работы в указанном направлении. В основе инструкции лежали результаты анализа предшествующего опыта как непосредственно контрразведывательной деятельности, так и взаимодействия с Генеральным штабом Красной армии и штабами фронтов.
Уже в начале 1943 г. контрразведчики чётко определились с каналами проникновения агентуры противника в войска. К ним относились следующие:
1) вербовка захваченных в плен военнослужащих и в короткое время возвращение их в часть под видом отставших, заблудившихся, раненых;
2) переброска агентуры в расположение наших войск под видом выходящих из окружения или бежавших из плена в расчёте на то, что эта агентура непосредственно либо через лагеря попадает в действующую армию;
3) перевербовка зафронтовой агентуры разведорганов армии и фронта в целях внедрения через неё в разведывательные отделы штабов;
4) внедрение агентуры прямо или путём подставы её военнослужащим в учреждения и предприятия, обслуживающие армию и её штабы;
5) приобретение агентуры из лиц призывного возраста на территории, оставляемой немецкой армией под ударами наших войск, в расчёте на то, что они будут мобилизованы;