Я в смятении. Не знаю, что ответить. И даже не в курсе, какой именно информацией владеет мама Игната. Может, она ни сном, ни духом, что мы с Тимом были женаты. Возможно, если я скажу ей об этом, то все испорчу еще больше.
— Настасья Павловна…
— Нет, — неожиданно отрезает собеседница. — Давай, пожалуйста, не юли. Прямо ответь, кого любишь: Тимура или моего сына?
Ходя по дому, который я снял, Игнат, похоже, выискивает что-то. Увидев за шкафом чемодан, он хватает его и начинает бросать внутрь все мои вещи. Я, опустив руки в карманы, слежу за импульсивными и несдержанными движениями Аскарова. Не говоря ни слова, он ворвался сюда и, как я понимаю, собирается прогнать из деревни.
— Угомонись, пожалуйста.
Да, я спокоен. Пока мне кажется, что я не взорвусь. Не могу, не должен. Игнат заботился об Элле, когда я был занят. У меня такой возможности не было или я не замечал, что ей нужно, а Игнат понял, как подарить Элле покой и расслабление.
— Убирайся вон сейчас же!
Ощущение, что Аскаров с каждой секундой злится только сильнее.
— Я тоже ее люблю, и отступать не собираюсь.
Он словно за секунду каменеет, его рука застывает с очередной моей футболкой. Позже, отправив и ее в чемодан, он поворачивается, упирает руки в бока. Идет на меня.
— Что? Что ты сказал? Любишь? Где эта любовь? — горячится он. — Никому она не видна, твоя херовая любовь!
Тормозит прямо напротив меня, между нами всего пара сантиметров, наверное. Чувствую, что у него руки чешутся врезать мне или взять за ворот. Так, чтобы придушить.
— Я был не прав, — терпеливо отвечаю.
Внешне я холодный, да, но что творится в душе — Игнату неизвестно. Он невесело прыскает в сторону, качает головой.
— Ой, да ладно, Юсуп, тебя дернули за веревочку, ты и побежал. И это никогда не изменится.
Я морщусь. Меня задевает не его нелестное мнение обо мне, а то, что именно так скорее всего ситуация представляется Элле.
— Ни хрена ты не понимаешь! Ты вообще даже не представляешь, через что мы с ней прошли. Я всегда выбирал Эллу, но иногда сложно разорваться.
Игнат разводит руками.
— Да, знаешь… Я не понимаю. Я не разрываюсь, я просто выбираю то, что важнее, — жестикулирует он.