Вообще все то, что он делает дальше, — совершенно контрастно между собой. Дерзко поворачивает меня спиной к нему и, склонившись, оставляет нежный поцелуй между лопатками. Мягко проводит по спине одной рукой, а другой — шлепает по ягодице. Я вскрикиваю, извиваюсь, но ловлю кайф. Боже, мне это нравится.
Такая несхожесть действий: Аскаров входит в меня быстро, неудержимо и в то же время, слегка нагнувшись, пальцами успокаивающе касается щеки. Он берет меня сзади — так, как ему хочется. Имеет меня, лапая грудь, бедра. Все мое тело в его подчинении. Я где-то не здесь, где-то в космосе, ведь, наконец, получаю то, чего долго жаждала. Тянет больно соски. Я хнычу, а он, прямо чувствую, упивается, тем, что я лишь в его власти.
Шлепки по ягодицам учащаются, усиливаются. Он делает мне больнее, входит резче, неистовее, словно наказывает. Потому что может. Раскинув руки, я наслаждаюсь этим. Не перестаю кричать, потому что такие совершенно разные эмоции буквально разрывают изнутри.
С каждым новым толчком Игнат рвет мою связь между прошлым и будущим. Он освобождает меня, дарит ощущение эйфории, возводит до самых небес умелыми движениями, своими умелыми руками. Этими божественными пальцами.
— Еще-е-е, — стону я без стеснения, как он и просил. — Еще-е-е дотронься.
Игнат послушно прикасается к клитору и кружит пальцами над ним, кажется, целую вечность. Он продолжает трахать необузданно, дико, по-животному и в то же время его пальцы именно там, где мне нужно. Пусть уже не только мое лицо раскраснелось, пусть сейчас я красная вся — от головы до самых пяток, — мне больше нисколько не стыдно. Мне хорошо. Я даже забыла, что так бывает!
— А-а да-а-а бля-я! — его сильные руки вцепляются в мою задницу, а толчки набирают обороты. Я сама на краю, на самом-самом… — Элла, Элла-а-а… Элла!
Он кончает, произнося мое имя. Мой же оргазм настолько потрясающий, оглушающий, ослепляющий, что я зажмуриваюсь, цепляясь за борты стола, и прилипаю губами к деревянной поверхности. О да, да. Пусть это не заканчивается. Я замираю, чтобы удержать это наслаждение, бешеный кайф. И готова едва ли не заплакать, когда отпускает… Фантастика просто.
Спустя пару минут меня, истощенную и задурманенную, Игнат несет в ванную. Его горячая сперма течет по моим ногам. Будто тряпичная кукла, позволяю помыть себя в душе, потому что у самой сил совсем нет. Я чувствую улыбку Аскарова постоянно. Даже хочется ударить его за самодовольство. Долго он держать в себе его не может. Вытирая меня полотенцем, Игнат с гордостью отмечает:
— Я сделал тебя уставшей.
Не могу сдержаться от ответной усмешки.
— И счастливой? — с надеждой.
Утомленно прыскаю.
— Не наглей.
Я знаю, что сейчас будто под действием морфина. Знаю, что этот эффект недолог. Когда мы ложимся в постель, и Игнат переплетает наши пальцы, я думаю только о том, что боюсь возненавидеть себя. Нас обоих. Так и проваливаюсь в сон. Просыпаюсь посреди ночи от необъяснимого тесного ощущения в груди. Стараясь не разбудить Аскарова, выбираюсь из его объятий. Следую в прихожую, нахожу свой телефон в сумке, включаю его. Реальная жизнь беспощадно лупит, рассыпается сообщениями, сотрясает воздух нескончаемой вибрацией. Я смотрю на эту кучу месседжей, на последнее фото, присланное Тимуром час назад, и да… ненавижу себя. Нас с Игнатом обоих. Ненавижу.
Господи, какая же я дура!
***
Не сразу получается завести машину, а я уже и так успела себя накрутить. Еще возле подъезда, не отъехала, а в квартире — спящий Игнат. Чувствую себя полной мразью по отношению к ним обоим, но я должна ехать к Тимуру. Открываю еще раз сообщения от него и понимаю, что он просто не мог поступить по-другому, не мог не сорваться в субботу вечером. Расстояние отсюда до локации, которую сбросил Тимур, не самое близкое, а тут еще и предрассветные пробки. Но сделать ничего нельзя, я же в центре города, зато как только появляется возможность, пользуюсь платной дорогой.
Мы созваниваемся с Тимуром, и я нахожу его на втором этаже больницы. Увидев меня, он спешит подойти ближе.
— Как она? — треплю его по плечу как-то так по-дружески, что самой становится тошно от этого и неприятно.