Виной тому голод.

Голод давил меня еще до того, как я появился на свет.

Да и новая физиономия вряд ли изменила бы меня. Рамиро всегда говорил, что я не умею выражать ни радость, ни печаль.

Если бы он меня видел вместе с моей мулаткой, то, наверное, изменил своё мнение. Он меня видел только когда нам было плохо.

Лицо же Криадо Навас отражало все его чувства.

Вижу, тебя удивляет, что столько времени я уделил этому типу. Но нужно понимать, это, все-таки, была первая моя жертва, с которой я установил близкие, почти «дружеские» отношения. В некотором смысле я воспринимал это словно первое свое преступление, а не последнее, в этом-то и заключается вся разница.

И потом, всё, что касалось его, не было преступлением в обычном понимании, это была тонкая, художественная работа, и очень хочу, чтобы ты это понял.

Когда он увидел, как помогая ему и, утешая его, я временами забывал про свою мнимую подружку-певичку, то это так растрогало его, что он начал откровенничать со мной.

Да, действительно, я вел себя как последний сукин сын. Не стоит даже говорить об этом.

Во время моего пребывания в сельве, мне показали как надо охотиться на ягуара, при этом нужно либо блеять как овца, либо рычать как ягуар, когда у него начинается гон.

Карлос Алехандро чувствовал себя очень неуверенно, поскольку считал, что все вокруг обворовывают его, и ему, во что бы то ни стало, требовалось опереться на что-нибудь прочное, что помогло бы вернуть ему потерянную уверенности.

А тут я оказался под рукой, весь такой из себя великодушный и заботливый, понимающий и приветливый, в конечном итоге пользующийся ни чем иным, но его же оружием. А все эти приемчики помогали ему казаться человеком важным и нужным, эрудированным и умным, в чьей тени такой убогий как я должен был чувствовать себя довольным и счастливым, несмотря на то, что мое предполагаемое «состояние» раз в десять превосходило все его накопления.

Чтобы воодушевить его, я подарил ему «Ролс-Ройс», белый.

И что с того! Деньги-то были все равно его.

Как говорится, «пустячок, а приятно», и я видел, что в душе он был благодарен мне, особенно после того, как я сказал, что взамен ничего не прошу, кроме дружбы и возможности поучиться, находясь рядом.

Можешь быть уверен, никакой агент Департамента по Борьбе с Наркотиками не будет дарить «Ролс-Ройс», пусть у него в планах стоит арестовать хоть самого Пабло Эскобара, кто, как тебе должно быть известно, – самый главный в Медельинском Картеле и самый большой преступник, из всех кого я знаю.

Если у него и оставались какие-нибудь сомнения, то после того как он сел за руль, сомнения эти рассыпались и разлетелись без следа.

Должно быть он вообразил, что я редкое дерьмо, ослепленное и воодушевленное его личностью, сгорающий от желания стать таким же как он.

Признаю, что как мастер в искусстве обольщения, ему не было равных, и рядом с ним я вел себя подобно ученику благодарному судьбе, позволившей общаться с таким «выдающимся» человеком.

В общем-то, я ничего такого особенного не делал, всего лишь играл его же собственными картами, но скажу, без лишней скромности, играл достойно.