После произошедшего в Майями, я как-то перестал интересоваться всем, что меня окружает. Единственное, что могло бы сделать меня счастливым – это вернуть к жизни мою Марию Луну или чтобы опять встретиться с Абигаилом Анайя, но, к сожалению, ничего такого не происходит.

Мы очень часто общаемся с Рамиро по телефону. У него двое детей и с теми деньгами, что получает, как он думает от Абигаила, продолжает «тянуть» наш Приют и свою семью. И этого вполне достаточно.

А зачем? Думаешь, ему понравилось бы продолжение моей истории? Как-то я тебе уже говорил: знание может быть преимуществом, тогда как не знание может превратиться в добродетель.

Он полагает, что у меня все хорошо, что я счастлив здесь, по-своему, и что в один прекрасный день вернусь и познакомлюсь с его детьми, посмотрю вблизи как обошлась с ним жизнь.

Никогда не рассказываю ему о своем одиночестве и о том, что в этом огромном доме живут лишь тени тех, для кого оказалось самым большим несчастьем встретиться с «гамином», которого невозможно обглодать.

Как-то я пытался составить их список, но, к сожалению, не могу вспомнить ни сколько их было, ни как их звали.

Это единственное в чем меня подводит память, и то лишь потому, что я так хочу, точнее сказать, не хочу это помнить.

А кому это нужно? Большинство из тех типов были отъявленными сукиными сынами, редкой дрянью, и общество должно быть благодарным за то, что избавил от них и довольным, что не оно само, а такие как я расчищали всю эту грязь.

Время уходит, а возраст… он не уменьшается и оба эти фактора дают обильную пищу для размышлений, особенно о том, какую роль я играл на протяжении всей моей жизни, хотя и допускаю, что при распределении этих ролей мне досталась самая худшая. Но ты должен признать, что в целом весь фильм получился плохой, никчемный и навряд ли мне позволят сняться в другом.

Я, по крайней мере, признаю и не убегаю от собственных проблем и несчастий и знаю, кто в этом виноват. У большинства не хватает ни мужества, ни удачи сделать тоже самое.

Кто это? Проститутка.

После Марии Луны я больше ни с кем не заводил серьезных отношений. Все время имею дело с проститутками, а эта не лучше и не хуже, чем другие. На какое-то время они остаются здесь, чтобы составить мне компанию, а затем стащат что-нибудь и убираются восвояси, а я остаюсь опять один.

Кто будет поддерживать такого, как я, задаром, без денег? А деньги – это единственное, чего теперь у меня больше чем нужно, хотя большую часть жизни, проведенной на улицах, мне не хватало даже на лепешку.

А потом появился ты с этой абсурдной идеей рассказать историю собственной жизни и, знаешь? Я тебе благодарен. Разговаривая с тобой и рассказывая про себя, это как-то помогло мне внутренне успокоиться, расслабиться.

Если когда-нибудь эту историю опубликуют, и пусть я не дотяну до этого момента, то хотел бы добавить кое-что еще: несмотря на то, что все считают меня хладнокровным и безжалостным убийцей, который имеет обыкновение избавляться от трупов разными способами, к исчезновению дона Сезара Галиндо и его девочек, и, тем более, к исчезновению Абигаила Анайя, я не имею ни малейшего отношения.

С первым, вообще, все было очень сложно, а второго я просто обожал.

И я вовсе не собираюсь защищать свое «доброе» имя. Всё, что случилось, то случилось, как произошло, так оно и произошло, нет нужды претворяться, что было как-то по-другому.

Возможно, что я некоторые моменты и упустил. Что-то важное для тебя. И если это правда, когда люди говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед твоими глазами, то возможно я вспомню что-нибудь интересное для тебя и дам тебе знать.

Но может быть книга к тому времени будет уже напечатана.

«Хорошее вкратце – вдвойне хорошо, плохое понемногу – ещё лучше». Мою жизнь можно рассматривать как самую омерзительную из всех возможных, но ты, наверное, знаешь, что даже у рака поджелудочной железы есть положительные стороны – он перекрывает желчные протоки и это я считаю редкой удачей. Дряхлый и уставший от жизни «сикарио» может стать таким же несчастным и мелодраматичным, как те старые шлюхи с накрашенными щеками, стоящие на углу и выставляющие на всеобщее обозрение свои иссохшие, обвислые груди.