Они медленно шли по улице вдоль длинной линии ларьков и торговых палаток. Наташа крепко держала мужа под руку.

– Хорошо, что ты настояла, чтоб мы взяли гостиницу, – сказал доктор Островски. – Нет настроения разговаривать сейчас ни с кем. Теперь главное, чтобы никто из друзей не узнал, что мы тут были.

– Хорошо, что мы тут были, и хорошо, что это кончилось, – тихо проговорила она. – Что больше не надо обо всем этом думать. Что больше не надо бояться.

– А то ты сейчас за Мишку не боишься…

– Боюсь… но по-другому.

– О, смотри, – сказал Игаль, указывая на прилепленный к ларьку стикер. – «Спасибо деду за Победу!» Хотел бы я знать, что обнаружится, если копнуть этого деда. Наверняка то же самое. Кровь и подлость. Мародерство и вранье, грабеж и погром, обугленные трупы и изнасилованные дети.

– Такое время.

– Время… Всегда время виновато…

– Слушай, Гарик, – неловко протянула Наташа. – Продолжая тему отцов… Ты только не злись, ладно?

– Что такое? – рассеянно отозвался он.

– Нет, сначала обещай, что не будешь злиться.

– Это ты обещай, – усмехнулся доктор Островски. – Из нас двоих один я кругом виноват.

– Ну, за те твои дела ты мне еще заплатишь. А пока обещай.

– Ладно, обещаю… – Игаль крутанул головой. – Сегодня я только и делаю, что клянусь. Хорошо, что на этот раз – не здоровьем сына…

– В общем так, – Наташа выдохнула, как перед рюмкой водки. – Я позвонила Сергею Сергеевичу.

– Кому?

– Сергею Сергеевичу, твоему отцу.

Доктор Островски встал как вкопанный.

– Моему отцу? Зачем? Ты с ума сошла!

– Ты обещал не злиться, – напомнила она.