За спиной раздался баритон Фричинского:
— Товарищ генерал, задание по перехвату цели выполнено!
— Молодцы! — Лицо генерала посветлело. — Приказ выполнили отлично: контрольную цель перехватили и сели замечательно. За образцовое выполнение задания объявляю благодарность!
— Служим Советскому Союзу! — дружно гаркнули Фричинский и Зацепа.
Когда они ушли, Барвинский снова обратился к Бирюлину:
— Вот что, Владимир Иванович, считаю, что с твоими летчиками нянчиться довольно. Новой техникой они овладели, почувствовали уверенность в своих силах, а это много значит. Отныне начинайте усложнять им задания, нагружайте их побольше, ставьте в условия реальной боевой обстановки. Представьте к правительственной награде наиболее отличившихся при переучивании людей. Не забудьте включить и сегодняшнюю пару.
— Зацепу погодить бы еще, — возразил Бирюлин.
— Почему?
— Неуравновешенный. Того и гляди, номер какой-нибудь отколет… Мальчишество из него так и прет!
— Мальчишество, говоришь? Что ж, согласен. Но не тебе мне говорить, что вот такие пытливые, порой неуравновешенные, ошибающиеся мальчишки взрослеют и становятся асами. Становление летчика, милый мой, процесс сложный. А Зацепа как раз и становится сейчас летчиком…
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Зацепа и Фричинский ходили именинниками: удачный перехват контрольной цели и благодарность от генерала сделали их героями дня. Особенно изменился Зацепа. Он стал немногословным и серьезным, на занятиях старался держать себя строго. Раньше он любил забираться на «Камчатку» и сыпать оттуда реплики, вызывая веселое оживление друзей и неудовольствие командиров, в том числе Митрохина. Теперь садился непременно за первый стол, старательно вписывал в рабочую тетрадь указания на летный день, делал пометки, не расставался с инструкцией летчику и вообще стал мало походить на прежнего неугомонного Зацепу.
— Капитан Волков, объясните, что это значит? — Митрохин потряс в воздухе стопкой полетных листов.
Коренастый, крепко сбитый Волков стоял перед командиром эскадрильи и молчал. Его крупное, грубоватое лицо наливалось медью, а воротничок рубашки, казалось, вот-вот лопнет на шее.
— Я вас спрашиваю, почему вы игнорируете мое указание, чтобы каждый полет на полигон выполнялся на малой высоте?
— Вчера была сложная погода, и мы летали за облаками…
— Неважно. Надо было записать малую высоту!
— Но это же очковтирательство! — выкрикнул с места Зацепа.
— Я вас не спрашиваю! — обрезал его комэск и продолжал распекать Волкова: — Вот видите, к чему приводит ваша личная неисполнительность? На вас глядя, распустились и ваши подчиненные. А с вами, — Митрохин повернулся к Зацепе, — с вами у меня тоже есть о чем поговорить. Почему вы стреляли вчера без холостого захода?
— В боевой обстановке…