От этих слов ей сразу стало так тепло и хорошо.

— Спасибо, Брэден, — проговорила она. — Со мной было то же самое. И мне совсем неохота снова убегать, поверь мне.

— Я только скажу дяде, что я дома, и опять приду сюда, — с улыбкой предложил Брэден.

— А как же твой ужин? — спросила Серафина, кивая на разряженных господ, сходящихся в Банкетный зал.

— А твой? — Он приглашающе махнул в сторону общества. — Я уверен, что мы найдем тебе какое-нибудь подходящее платье.

Серафина неловко улыбнулась, чувствуя, как изнутри поднимается совсем иной страх, непохожий на тот, что она испытывала в лесу.

— Спасибо, — неуверенно ответила она, — но я еще не готова.

Брэден понимающе кивнул:

— А где же ты тогда будешь ужинать?

— Мой папаша обычно жарит курицу в железной печке в мастерской.

— Я бы не отказался попробовать, если у вас с папашей найдется лишняя порция, — сказал он.

— Э-э-э… да… — пробормотала Серафина. Она растерялась и даже слегка испугалась при мысли, что Брэден может прийти к ним в мастерскую. — А как же леди Ровена? Ей не будет одиноко, если ты не явишься на ужин?

— Леди Ровене не обойтись без нас в лесу, но во время торжественного ужина мы ей точно не нужны. В Банкетном зале она чувствует себя как рыба в воде, ей и без нас неплохо. Поэтому мне остается только отпроситься у дяди и послать записку Ровене, чтобы она не подумала, будто меня засосал черный плащ или что-нибудь в этом роде.

Серафина улыбнулась, но не успела остановить друга, — так быстро он ушел. Брэден поступил в точности, как обещал. Он быстро переговорил с дядей, а затем, к величайшему изумлению Серафины, вернулся к ней. Дядя не стал ни спорить с Брэденом, ни возражать.

— Ну, веди, — с довольной улыбкой проговорил Брэден. — Я умираю от голода.

Когда Серафина в сопровождении Брэдена вошла в мастерскую, папаша чуть не рухнул от неожиданности, но пришел в себя очень быстро. Он быстро пододвинул мальчику табурет, предварительно обмахнув его тряпкой, а потом дал Брэдену свой самый острый перочинный нож, чтобы резать курицу. Он даже исхитрился и добыл где-то кусок ткани, удивительно похожий на салфетку, чтобы Брэден мог положить ее себе на колени. Серафина спокойно сидела, жевала свою курицу и с удовольствием наблюдала за тем, как папаша и Брэден сидят рядышком и пытаются вести непринужденную беседу.

Брэден говорил на безупречном английском языке аристократов, а папаша — на местном горском наречии, так что время от времени Серафине приходилось переводить то одному, то другому слова собеседника. Впервые в жизни она чувствовала, что не просто находится на своем месте, а совершенно необходима, поскольку только благодаря ей мир не распадается на части.

После обеда Серафина предложила Брэдену заняться тем, чем, по ее мнению, занимались все друзья в Америке после того, как хорошенько перекусят. Одним словом, они пошли ловить крыс.

— Папаша сказал, что какие-то странные грызуны перегрызли провода, — объяснила Серафина Брэдену.

— Тогда пошли посмотрим, — согласился он.