#Гусей, гражданин начальник, гусей.

Далее следует объяснительная на писчей бумаге Colorit формата А4 цвета морской волны. Пишется собственноручно, шариковой ручкой, слева-направо, чуть ниже к концу строки.

#Как говорил Сутин Хаим Соломонович, великий французский художник, нищеброд и поддельный покойник, картины которого легко найти, ибо велик гуголь в своей безбрежности, да хранят его кубиты, искусство рождается в смятении, лол. Теперь зададимся вопросом: почему обязательно белая?

#В погожий день, заступив на дежурство, было мне знамение у дверей белых участка, на самом крылечке: капает с козырька на звёздочки – кап да кап – курю украдкой, как в детстве, дым густой выдыхаю в тяжёлое небо, а совсем рядом, через дорогу, по которой колесницы огненные со свистом проносятся, между красным и белым и аптекой круглосуточной, там, в саду гнилых апельсинов, между тополин и осей, стоит бык мохнатый, жует грязный весенний снег и нужду свою бычью справляет. Тогда-то я и подумал: почему обязательно белая-то? Почему одна и та же бумага, одни и те же стены, одни и те же приказы, слова одни и те же, в общем, вот это вот всё. Бросив окурок в урну, предварительно затушив о край, я вернулся через два с половиной пролёта и семь пластиковых дверей на своё рабочее место – за стол из светлого шпона с дыроколом одна штука, двумя папками: красной и синенькой; монитором samsung инв №2020 и блоком питания под, так же набором ручек и карандашей в подставке пыльного цвета, близкого к черному, и железной банкой из-под индийского чая, в которой я храню наклейки от жевательной резинки Love Is…, но это личное, ещё с детства. Я должен был работать над переданным мне оперуполномоченным Т. делом об изнасиловании гражданина И. какими-то гопниками №1043 14/37 доп. мат. 212727 по причине невозможности оперуполномоченным T. вести дело в связи с прободением язвы после отравления. Был я у вышеуказанного, наблевал мне, скотина, на плащ парадный и уснул. А мне еще детей сажать. Чем я и занимался до самого обеда.

#На обед же я ел молча, как и учила в детстве мама, потому что иначе течёт изо рта на колготки, а это менять, стирать, сушить, гладить, – так и без обеда остаться можно, еще и подзатыльник отхватить. Да и невежливо это: кислыми щами в лицо собеседнику прыскать, пусть даже и в детском саду. Письки друг другу показывать – это ещё куда ни шло, потому что дети, изучение себя и себе подобных, психология у них такая, мозгов нет, а любопытство есть. Как пример можно привести и многих задержанных, тоже из праздного любопытства и антиобщественной дури. Был борщ вчерашний, столовали кулебякой и мантами средней проваренности, салат был зелен помидорами и капустой. Какао я вылил в цветочный горшок, – это у меня еще с детского сада гештальт. И так. Далее.

#Сразу после столовой мне на мобильный телефон позвонила моя жена и спросила, ходил ли я на обед, и как я вообще там, мент пархатый. Следует отметить, что жена моя без морозов да без ветров, несмотря на два высших гуманитарных образования, в истории не шибко сильна, честно говоря, бревно бревном, и не знала, что слово «пархатый» означает «больной», а именно «больной паршой», то есть грибковым заболеванием, которым чаще всего болеют курицы, а ещё чаще – петухи, и применялось в прежние времена, тёмные и нетолерантные, к лицам еврейской национальности, потому что, как свидетельствовали тогдашние медики, исходя из смутного опыта, в армии больше двух третей солдат, болевших паршой, были именно евреи. Считалось, что остальные ходили в баню, а русская баня, как известно – лучшее средство от всякой гадости. Надёргают, значит, берёзовых веток, в кипятке смочат и бьют друг дружку по голым жопам за всё хорошее, чтобы впредь неповадно было. И главное – выходят такие довольные, крякают, мол, как заново родились, то есть это как понимать: рождение – процесс мучительный, порой – смертельный, а они заново – и довольны? Еще и под лёд норовят прыгнуть, если зима. Как пример можно привести Боярского, когда он был французом и пел ланфренланфру, а всякому цивилизованному французу известно, что мыться три раза в неделю в аду чадящем, это самый что ни на есть разврат, это вам не девок гулящих полоскать в Сене, это вам даже не денисовские казачки с их вощеными усами и столичным прононсом, здесь утопия и deepfake сразу. Также супруга моя сообщила, что бык вовсе был не знамением, то есть не был, а банальной зрительной галлюцинацией, как побочный эффект от принимаемого мной снотворного, потому что уснуть не могу и всё тут. Совесть ли, страх ли перед карой небесной, незалепленным глазком камеры на лэптопе, никчёмностью жизни своей на возможном пороге её заката, вот опять же – закат может быть только у чего-то, что может закатываться, а значит должно иметь круглую форму, то есть получается, что жизнь это круг, пятно, арена-хуена, дыра сосущая, очко, педерастия какая-то, словом, говно, а не жизнь. Бессонница у меня ещё с лейтенантских погон, когда дежурил по ИВС, крутил ключами от скуки, собирал шнурки с пыльных ботинок, видосы на телефон снимал. И случилось так, что с женой не вышло, что она ни делала, не встает и всё, а с утра заступать, вот и вышел я нервный, морально подавленный, психически, так сказать, неустойчивый. Из-за чего и произошло.

#А произошло следующее. Обыкновенное рядовое. Надо понимать: из камер этих постоянно кто-то орёт и чего-то требует: кому воды, кому покурить, кому туалетной бумаги, кому прямую линию с президентом, средство от клопов, от скуки, лампочка у них, видите ли, тусклая и воздух несвеж. Дружочек, это всё-таки камеры. Канализация здесь не то чтобы всегда протекает, канализация здесь ты. Бывало в иные ночи посмотришь в глазок расцарапанный: сидят двое по углам, из темноты на меня смотрят. Не вижу, как смотрят. А чувствую. И не по себе как-то, будто знают обо мне всё. И про меня с женой тоже. И даже представил, что сидят там себе в темноте и перешептываются: так и так, жена-то его уже всем подружкам нажаловалась, что у муженька-то тридцать лет, а сил нет, не вышел конь бороздой, так сказать, импотент хуев, сама ему наворковала, что такое бывает, всё хорошо, милый, ну как обычно, а сама уже любоёбов по вконтактам ищет и даже нашла, потому как всё при ней и к нежным грубостям весьма расположена. Возвращаюсь к своим протоколам и – нет, всё-таки залез посмотреть онлайн она или спит. А она не спит! Сука. И тут как под руку: рукоблуд, дай закурить, а то я себе вены разгрызу, – доносится, значит, вульгарное из казематов. И ведь разгрызёт, – думаю я, – потому как протест от скуки. От скуки и в петлю залезть можно, и даже пальнуть в рот из табельного, если такой имеется. Курить же вредно.

#Ну я и вытащил говоруна на свет божий, в коридор, и прошелся по рёбрам как следует. Даже не помню, как всё. До того обидно стало. Живёшь, живёшь, а что живёшь? Вся жизнь: крики, стоны, ругань, лязги, запах этот – лежишь в постели дома, весь вымытый и мочалкой докрасна отшарканный, а кажется, что вонью этой весь дом уже от меня пропах. И эта шантрапа полуизвилинная с утра до ночи и с ночи до утра: то битый-пьяный лыко не вяжет, то гопник бутиратовый мычит. И все стучат, требуют. А у меня, между прочим, два высших – филологический и юридический, у меня, между прочим, почерк такой, что любой каллиграф обзавидуется, а ещё армия. А воняем мы одинаково! И ладно бы если просто отмудохал, так ещё и не того! Ладно бы не того, так ещё и про видеокамеры забыл! Так ладно бы еще и забыл, так, когда вспомнил, стереть не успел! А вспомнил я, когда прокурорский пришел с обходом плановым. Ходит по камерам в пиджачке на одну пуговицу застёгнутый, от морды морским бризом веет, с бумажками такой, дверь ему отоприте да всё доложите, ваша, говорит, имя-фамилия, а тот, который наученный, отвечает, а сам – вижу – еле стоит. Ну, думаю, сейчас всё и выскажет. Ещё и от себя добавит. У него и спрашивают: есть ли какие, гражданин, жалобы на содержание, на состояние здоровья. А тот на меня смотрит и головой мотает: нет никаких жалоб. А прокурор смотрит с ехидцей то на него, то на меня и говорит ему: а снимите-ка вы рубашку. И главное – пожалуйста. Охуевший. Снимает болезный, а там один сплошной черный синяк. Это, – говорит, – я упал, пьяный был, шатался. А сам на меня смотрит. И в глазах у него так и написано: человек я, хоть и со вчерашнего выпивший, а всё-таки человек. Был им и буду. А на тебя, тлю, смотрю с христианским смирением, всё про тебя знаю, всё понимаю, потому и прощаю. А отвечать перед Богом всё равно придётся. И так мне стыдно стало. Чуть сам прокурорскому не рассказал. Так сказать, чистосердечно. А потом стало ещё стыднее, когда понял, что прокурор уже видел на записи, пока я для него с протоколами по всей дежурке носился. «Из уважения к Марь Палллне», – улыбается хитро, мол, по-свойски не обратим внимание, раз уж задержанный сам отнекивается. Это значит благодаря жене моей Вальке, суке этой похотливой, не спится ей, я одним подмигиванием отделался. «Ты, – говорит, – сотри». То есть пьяни этой вы да пожалуйста. А мне можно и натыкать. И по плечу похлопал как папаня сынка-баламута. Жена моя по шапочному знакомству его тёще через свою подругу из поликлиники помогла инвалидность оформить. Бегает тёща как скипидаром изнутри промытая, а по справке – налицо отсутствие нижних конечностей. Как, спрашивается, с таким контингентом построить честное демократическое общество? Одна инвалидов липовых плодит, другой тыкает, как у себя дома. С женой я, конечно, уволился, когда конечности тёщины всплыли, чтобы на меня косо не смотрели. Прокурорский развёлся по той же причине. Правда мы потом опять сошлись. То есть с женой. А бессонница как была, так и осталась. А если и усну на часик-другой, то такая блажь приснится, что лучше было б глаз вовсе не закрывать.

#Приснилось мне как-то, что министр указ издал сделать мою квартиру ипотечную на сорок два квадрата камерой вечного содержания меня. А за что не говорить пока утро не наступит: может быть, сам догадается. А ночь всё не кончается. А потом до меня доходит: что из-за видеокамер этих, то есть записи, про которую забыл, чуть всё отделение не подставил. И такой меня пот прошибает. Стучусь я в дверь, кричу, зову рукоблуда: так и так, дай мне бумагу и ручку, бумагу мне дай, разгрызу вены и кровью блудить буду в чём и где виноват с пелёнок самых: и про запись, и про то, как в армии духов на телефоны разводил, и про то, как меня разводили, и про то, как на физичку в школе заглядывался, а потом денег занял и не отдал, наврал, что маме на подарок, а какой подарок, так, старшим во дворе на коробок анаши, а какие старшие, сидят теперь на скамейках, крокодиловые, проколотые и пропитые, копеечку с прохожих просят руками трясущимися, и про то, как видел, что друга бьют толпой и стоял, как вкопанный, и про то, что всё-таки на ватных ногах бросился за другом и от страха в штаны наделал, и про то, как у первой своей любви студенческой пьяный в туалете уснул, пришел с цветами, а ушел переблеванный, и про то, что втайне от жены порнуху с трансами смотрел, а потом ебать её бежал, нет, всё со мной в порядке, просто период был такой, вставляло меня, и про то, что однажды в комментах на лентаче такого понаписал, а потом стёр, испугавшись, стучу в дверь, стучу, стучу. Слышу шаги, открывает дежурный – нет бумаги! И в камеру мою запускает мужиков голых. Сидят мужики на моей кровати, на моих стульях и на меня смотрят. И хуи свои поглаживают. А я делаю вид, что не замечаю. А сам уж готов в обморок от страха упасть и еле держусь. А все как будто только этого и ждут. У них с собой телефоны и вроде как хотят фильм снять про меня. Вот и ждут, когда я вырублюсь, чтобы начать. А что начать, про то я догадываюсь. Подсаживается ко мне один, ногу свою волосатую на меня закидывает и по голове гладит, и дышит на меня, дышит. Ну что, – говорит, – Машка, давай знакомиться. Я не выдержал и закричал. А это жена моя спросонья ласту свою закинула и сопит мне в ухо. Чего ты кричишь? – говорит. Ничего. Ну так если ничего ещё не было, так и кричать подожди. Ори, когда будет, – и на бок перевернулась. Ну спасибо, блядь.

#Вот тогда-то я и начал основательно прикладываться, так сказать, заливать за ворот, горе свое топить. И ведь правда топится. Только получается, что и сам на дно уходишь. Только про этот существенный недочет поначалу не думаешь. Махнешь стакан на кухне, закуришь, а как докуришь – уже разомлеешь немного. И тут же второй, и так же дымом закусить. А после доберешься до постели – и спишь, как сурок, губы чавкаешь и в одеяло посвистываешь. И ладно если так. Но со временем заливать приходится больше, потому что млеешь меньше, а никакой организм по две бутылки за вечер долго не выдержит, голова болеть начнет по утрам. В общем, так.

#В прекрасный дождливый вечер, аккурат перед Сабантуем, я, все свои оперуполномоченные дела завершив досрочно, из пыточной вышел, очень я был угрюм. Потому как достало это всё, я его спрашиваю человеческим языком: ты зачем, бельмондо, стаканчиками на митинге кидался, ну поорал бы что всё плохо, на айфон не хватает, как в Париже хочешь, тебя же, фраера бездарного, на понт взяли, тебе в багаж лет восемь теперь засунут, а центровые ляжки греть на Лазурный берег поедут, ну почему ты такой тупой-то, ну митинговал бы себе в тиктоке, зачем же сразу государственный строй туда-сюда шатать, на, подпиши, мол, так и так, гексоген мой, кокаин тоже, принимал участие такого-то такого-то в составе группы лиц по предварительному, лица такие-то, сам оказался случайно, по врожденному слабоумию, справку мы тебе выпишем, полежишь немножко на успокоительных и домой поедешь, домой хочешь? Или в электроника играть будем? А то у меня в розетке электричества ещё много осталось… А он глазами хлопает и спрашивает так с надеждой на светлое будущее: а долго на успокоительных-то лежать… Откуда ж мне знать, говорю, это как врач скажет: понравишься ты ему, так, может, через пару месяцев за ворота и выпустят. А если сильно понравишься, то играть тебе в кубики в уголке красном до конца дней своих. Да не менжуйся, додик, вшей подавишь немного – и на свободу с бледным видом к лалке своей здоровье поправлять, героем будешь, узником совести, так сказать, терпилой бестолковым по-нашему. Честно говоря, я его не осуждаю, просто работа такая, сам нет-нет да и вспыхну гражданской активностью в комментариях на медузе, но то дело личное, под закрытым фейковым профилем хранимое, а то – государственное, как говорится, по закону сообщающихся сосудов: кинул стакан – на бутылку. Все по справедливости. Везде так. Словом, вышел я под дождичек, потоптался и решил, что завтра прямо с утра и заболею дня на три по собственному желанию. С этими же целями и приобрел в ближайшем алкомаркете два литра беленькой на бруньках и полкило копченых сосисок. Дальше я смутно помню, но, очевидно, ход событий был следующим.

#Смотрел я как-то на ютубе обучающий курс одного американского писателя про заклинание жаб и прицельную стрельбу по жёнам. Он, конечно, утверждал, что в этом деле профи и опыт имеется, а я под стременную хмыкнул: а почему бы и нет? век живи, век учись. Вот и начальство одобряет разносторонние знания, лишь бы не во вред настоящей работе. Дело известное: инициатива, как говорится, юзает инициатора, а у меня со стрельбой всегда было не очень. Помню, в армии, на огневом рубеже капитан наш только для виду флажком отмахивал и орал каждому в окоп персонально: «Ааонь ля!» Ну мы и давали прикурить, только мишеней не видели, просто стреляли, целясь в далёко-далёкую кромку леса, и очень подозревали, что и нет никаких ростовых фигур номер такой-то, потому что всю фанеру ещё год назад в буржуйках на дальних КПП сожгли, а новая на ремонт офицерской общаги пошла, а деньги, которые на ремонт были, просто пошли хуй знает куда – не солдатского ума дело, в общем, наша задача, как я понимаю, была главное не пострелять друг друга (а ведь нашлись и те, кто не справились), выпустить в лес весь магазин, доложить, что курсант имярек стрельбу закончил, разрядить, оттянуть затвор и показать: пусто, тащкапитан, жить будешь. И никто никаких докладов от нас не ждал, никакого наблюдал отходящую группу пехоты изничтожена моим смертельным беспощадным огнём по врагам отечества нашего предлагаю объявить благодарность и поощрить увольнительной на Малые Антильские острова до окончания срока службы а медаль хуй с ней командиру полка отдайте пусть на фуражку нацепит и как дурак ходит. Так вот, сдается мне, что я по синему делу от разума совсем отказался и предложил супруге своей в Вильгельма Телля сыграть, потому что в записке утром на кухне так и прочитал: жизнь свою менять на твои пьяные выгибоны я больше не намерена, хочешь носиться за мной со стаканом в руках – хоти, а у меня есть другой, порядочный бухгалтер, сильный, бородатый, с добрыми глазами и, в отличие от тебя, умом большим обладающий, и даже блестящим умом, потому что это какой же обезьяной надо быть, чтобы красивую женщину на бутылку променять. В тебе же блестящего – одна кокарда, да и та погнулась. Приятного аппетита, быдло. Ну быдло и быдло, подумал я. А в холодильнике в кастрюле с кислыми щами мой макаров прохлаждается.

#Я, конечно, магазин проверил – все патроны на месте, потом поел, потому что с похмелья обязательно надо поесть чего-нибудь жиденького, потому что алкоголь он организм буквально высушивает, вот если кому схуднуть надо, то здесь, например, можно уйти в запой на неделю и пить только водку, не закусывая обильно, а лучше вообще, потому что водка она сама как хлеб, то есть питательна. Напитался, значит, и в пьяную кому впал. Встал, глаза протёр – и снова за стакан. И так неделю. От такого, если, конечно, сердце не стукнет, похмелье не дай Бог никому. Даже вода обратно проситься будет. И так ещё от суток до недели, в зависимости от опыта тренировок: чем больше опыт, тем больше суток. И если сам не повесишься, растворитель не выпьешь по дурости, в ванной, поскользнувшись, шею не сломаешь, то килограмм десять сбросить можно, я думаю. Поел я, значит, похмелился, конечно, чтобы ложку можно было держать, иначе хоть мордой в тарелку лезь, и принялся за личное свое оружие. Вытер, разобрал, почистил, собрал, снова вытер, снова разобрал, снова почистил, снова собрал, а пока собирал да разбирал все припоминал да придумывал: положим, выпил я лишнего, с кем не бывает, но ведь я же в шутку, ну я же не дурак, чтобы своей жене стакан на голову ставить да стрелять. Правда, тот американец, который по жабам, тоже говорил, что вовсе не думал, просто так вышло, такое в жизни вообще бывает и довольно часто, когда просто вышло и всё, и все стоят и смотрят: а как же так-то, блять?.. Ну я и позвонил, а она трубку бросила и в чс кинула. А потом сообщение пришло от тёщи: не звони ей, она на развод подает, у неё другой, забудь, не пиши больше, не ходи, не ищи, не-не-не-не да пошла ты на хуй, думаю, сука тупая, а потом что-то накатило на меня, надел тапочки на босу ногу, да в ближайший ларек за пивом. А что ещё делать?

#Ну выпил, значит, по случаю обрушившейся на меня свободы, я ещё тогда подумал: а свободы чего? Передвижения? Свободы слова? Свободы прелюбодеяния? И ведь правда: делай теперь что хочешь – а ничего и не хочется. Ну пиво и пиво, а дальше что? Как-то было ещё вчера, а теперь нет; и вроде всё на месте, кроме души, то-то и оно, что душа-то где? И главное – ничего не помню, одни подозрения. Мужик у неё другой. Блядь неразумная. Нашла себе, значит, мастера кунилингуса с калькулятором, а то, что вместе сколько прожили, это, значит, коту под мудя, и меня туда же, значит, взрослого мужика, да, выпью немного, что тут такого, с моей работой иначе никак, а как иначе? В общем, сказался я больным на десять календарных суток, а сколько прошло на самом деле – сказать точно не могу по причине телесной слабости и раздрая душевного. Помню, ходил за водкой при свете дня, чуть не обосрался у прилавка, еле до дома добежал, помню, проснулся ночью, по телевизору какой-то советский артхаус, стёкла какие-то на полу в кухне, в зеркале – морда смуглая, я и пошёл потихоньку себе за пивом. А сам думаю: почему продают? Знают ведь, что из полиции. Или потому и продают, что потом как же управу чинить, когда сам по ночам в дождичек бегал и просил с рожей прискорбной пивка для рывка и на ход ноги, и на что там ещё. Помню, страшно трясло перед экраном, а ещё страшнее – вина за всё случившееся, а ещё страшнее – что не помню, а что случилось-то? Раз вина в груди, стало быть, есть за что? Так перед экраном и просидел – пролежал – провыл – проохал три ночи к ряду, но точно помню, что света не видел ни разу. И всё смотрел такое, как пенопластом по стеклу, всех этих гаспаров триеров, луисов тарковских, вернеров и дюмонов, далиборов и гасов, лантимосов и жулавских, последние особенно, особенно хороши, а что тут такого, вот и на работе тоже попадётся какой-нибудь очкарик, они же все думают, что я кроме ментовских войн ничего не видел, они же все смотрят, как на быдло с дубинкой резиновой, мол, девять классов и школа для дураков, а я им и про сталкеров, и про священных оленей, и про танцы кислотные, и про особенности композиции в догвилле, честно говоря, у них диссонанс, а я от этих рож удивлённых и растерянных удовольствие получаю, а ты, говорю, чего думал? Что солей нализался и пару лекций на ютубе посмотрел, так теперь всё? Самый умный? Вот пидор! А не думал ли ты, без пяти минут машка лагерная, что другие тоже, может быть, интересуются, что и побольше твоего интересуются, что тоже смотрят, слушают, читают, а то, что погоны на мне, так это работа ответственная, а эти за что могут нести ответственность? Чуть что – сразу глаза грустные такие, ручки дрожат, я же только шутил, я же ничего такого, я же просто случайно… ага, случайно как-то в шутку ради прикола стал призывать к убийству, например, таких вот, как я, то есть в погонах, а как попадает к таким, то есть в погонах, которых убивать призывал, так сразу я же шутил… шутник, блять, мужского пола. А мужика – ни одного. Так и скулил, и скулил, в общем, а во вторник встал, хоть и бессонница всё это время, и чувствую – оживаю! Принял ванну, в квартире убрался, бельё в стирку, осколки в трубу мусорную, чайку налил себе свежего, горячего, как белый человек с планшетом уселся в кресле, значит, книжку почитать или новости: нынче времена такие: не успел пивка попить, а мир уже другой совсем, и президенты стран поменялись, и сами страны, и учёные уже что-то такое изобрели и в космос запулили, и киборги в кафе обслуживают и машины водят, помню, в детстве по магнитофону, сейчас же дети даже слов таких, то есть там же лента и она магнитная! Магнит это камень такой, а он в ленте, вот как объяснить сейчас детям этим двадцатилетним у них же телефон пальчиком погладил и всё – вообще всё – одна политика на уме, а сами яичницу сделать не могут, а мы, помню, из конструкторов роботов собирали, так я дольше болтики эти ебучие в ковре искал, чем собирал конструктор, так вот смотрел, помню, и думал – вот ведь фантастика, аж дух захватывает, вот ведь будет лет через сто – ядерные войны, киборги с автоматами лазерными, бабы трёхтитьковые из мягкого пластика, нет, тогда я про баб не думал ещё, это уже потом, но всё равно, – тут вот в чём штука, смотрю я новости, смотрю, и мне тут пришло в голову: а какие сейчас куклы эти, ебаться которые, помню, еще недавно это просто было – надувная кукла резиновая, ну как крокодил детский, чтобы плавать, я даже не знаю, как их надувать, через жопу, что ли, в общем, раньше это ну максимум для матросов дальнего плаванья – всё лучше, чем рыба, хотя… так вот, посмотрел я, значит, и вспотел аж весь, ведь это что уже сейчас их от настоящей не отличишь, заказываешь, значит, такую кибергиню за всю зарплату на три года вперёд, тут, согласен, жена, может быть, и дешевле, но ненадолго, да и то вряд ли, качаешь приложуху с гуглплэя и всё – у тебя на диване девушка ровно в той комплектации, в какой захочешь, цвет глаз, размер груди, талии, задницы, прическа, лицо, особенности кожи, форма ногтей, вообще всё, как пожелаешь, такую и привезут, даже голос можно настроить и словарный запас, и какие там знания, чтобы поговорить между делом, и главное – она же изначально создана такой, чтобы слушать, не то что моя, да что моя, проблема, так сказать, планетарного масштаба, так вот я и загорелся вдруг: а не заказать ли мне лучшую версию? Да хоть в отместку! Чего душой кривить, так и есть.

#Скурил за два часа всю пачку, ночь уже глубокая на дворе, но таки заказал, как надо: а надо чтобы точная копия моей благоверной бляди, даром что помню до самых прыщиков на жопе, а всё почему? Любовь потому что, она такая.

#Так до утра и проворочался. И главное – сколько уже не спал, а всё ни в одном глазу. Читал как-то на работе про архипелаг гулаг, книжка красная такая, про то, как раньше людей пытали бессонницей, сейчас, конечно, такого нет, в какую камеру ни глянь, всё лежат к проходу жопой, так вот автор и пишет, мол, свет не выключали специально и как только увидит дежурный, что закимарил спецконтингент, так сразу орать в кормушку, вставай, мол, рожа свинячья, пишут, что люди с ума сходили и видели наяву то, чего нет, и в таком сознавались, что редкий следователь не мечтал о мемуарах. Правда, потом всех расстреляли, потому что работать надо, а не о премиях литературных думать. Или синяя была книжка, не помню. Так вот я тогда и задумался, что велики и удивительны возможности человеческие, может быть, и не врут про супергероев всяких из голливудских блокбастеров, которым и спать не надо, и вообще, надо только, чтобы в них верили, потому что когда веры нет и всякая сволочь только посмехается над твоими неудачами, то тут не только супергероем нет никакой возможности стать, но и вообще человеком. Только выть на луну, подобно дикой скотине, и пить водку. Некоторые животные так и делают. Нажрутся беленькой до беспамятства, а у самих по природе внутри одни гормоны и три класса образования, ну что такой сделает? Пойдет да прирежет за косой взгляд или, скажем, слово какое обидное. А тот, который прирезанный, может быть, даже и не думал ничего такого, может быть он вообще не думал, а мирно спал себе в тёплой постели, и сны видел пушистые, и виноват только в том, что дверь в дом не закрыл или форточку распахнул для свежести, а много ли надо? Был у меня один в камере, так тот по наводке залез в квартиру, значит, а хозяин дома оказался, ну и давай хозяина пытать на предмет денежных средств в крупных размерах и блестящих камешков характерного цвета и формы. А хозяин, мол, так и так, гражданин грабитель, знать не знаю, идите на хуй отсюдова. Ну он взял и все зубы ему плоскогубцами и повыдирал по самый кадык. Стоматолог из него вышел так себе, за что и получил восемь лет строгого, потому что образование надо иметь, потому что ну куда ты лезешь, если даже по наводке номер квартиры запомнить не можешь и ломишься совсем к другому человеку, может быть, большой порядочности человеку, инженеру какому-нибудь, у которого вся жизнь до зарплаты, а зарплата всегда только через месяц, а ты к нему еще и с плоскогубцами, да что ж ты за скотина такая, сам удавил бы своими руками, да закон не позволяет. Мне же по закону положено говорить на «вы» с каждой собакой. Вы, говорю, дебил, зачем собственного тестя обокрали и в Казань водку пить уехали, неужели не понимали, что похмелиться не успеете? Мне говорит, гражданин начальник, очень надо было в лагерь попасть. Потому что у меня друг есть хороший, а его за кражу взяли, три года он бегал, а его искали, а потом другой друг позвонил вам, и сказал где он, вы к нему через балкон по верёвочкам и спустились в касках и бронежилетах, в масках такие, грозные, с автоматами, как будто он палёными ядерными бомбами банчил, а он только ларёк на два пива развел и от вас по полю в одних носках убежал, молодцы, конечно, так мне без него на воле скучно, вот я тестя и ломанул, а напоследок с ветерком прокатился, девчонок в сауне помял, всё такое. Вы, говорю, идиот. Другу вашему, рецидивисту, за хорошее поведение и денежную компенсацию судье за моральный ущерб условку дали, расскажите-ка мне от скуки что-нибудь ещё, потому что вам в камере всё равно делать нечего, а мне дома, а сигареты можете с собой взять, всё равно заберут. В лагерь ему надо. Пионер хуев. Другими словами, как жить в таком разе, я не совсем понимаю, потому что социальное окружение, как говорится, даёт о себе. И смотришь на все эти рожи, ладно бы они там и оставались, тут ведь как, колхозник пахнет колхозом, значит, тракторами, навозом, мышами и сеном, мукой и свекольным соком, землей сырой пахнет и пылью – тут от сезона зависит, дикими травами или снегом с валенок, а таксист пахнет бензином и моторным маслом, и ёлочкой из салона, и блатными песнями, а кассирши, я давно заметил, пахнут всегда духами дешевыми из перехода и целлофаном, уж не знаю, как может пахнуть целлофан, но мне почему-то кажется, что целлофан пахнет кассиршами, а кассирши целлофаном, так вот я пахну и домой несу этот запах, ворочаюсь в постели и чувствую, и в голове тоже – мамкиными революционерами, гопниками, солевыми, рецидивистами с тремя ходками за кражу проводов, алкашами подзаборными, убийцами, которые сначала убивают, а потом думают – зачем? Зачем?! Спрашиваю – молчат, глаза опустят, губы жуют, как коровы. Был как-то ещё в патруле. Едем ночью по городу, зеваем, слушаем анекдоты по рации, все яйца уже отсидели, тут вижу – стоит мужик на перекрестке в бронежилете и каске, с каким-то пакетом подмышкой. И на нас смотрит. Удивленно так смотрит. А сзади него еще один дурак – тоже с пакетом, и полосатым жезлом вертит во все стороны, подтанцовывает такой, чирлидер, блять. Мы, конечно, им приветливо подмигнули фарами, остановились. Они бежать. Мы за ними. А куда они с полными пакетами убегут? Вот нет, чтобы бросить. Статью бросить. И бронежилет. Тяжелый ведь. Это сейчас выпускают – трусы тяжелее, а тогда, считай, кило двенадцать-то будет. Так оказалось, что диетологам на гречку чуть-чуть не хватало, вот они и вышли прогуляться по дворам, воздухом свежим подышать да пару магнитол тиснуть, где плохо лежит, потому что если плохо лежит, то надо же переложить для порядку, вот они и переложили в пакеты, а тут видят – к одному дому машина подъезжает с характерными опознавательными полосками по бортам и цветомузыкой на крыше. Выходят, значит, три девицы, в колготках ещё таких блядских, и солидно датый мужчина средних лет, среднего роста, словом, весь какой-то средний и без особых примет, а какие особые приметы у дэпээсника? Рожа разве что наглая, остальное всё в транспортном средстве. Берёт мужик из багажника пакеты звякающие, девчонок под жопки и уходит. А машину-то забыл закрыть. Ну, думают, тут уж сам Бог велел: залезают, а там и броник, и жезл, и фуражка, и даже табельный пистолет. Даже рацию сняли по доброте душевной. Вот что у людей в голове? Я имею в виду у всех. Один пистолеты разбрасывает, эти в касках посреди города танцуют. А мне потом ворочайся всю ночь и думай: на хуя?! Как тут уснуть? Ясное дело – никак. Вот я и пролежал до самого утра не сомкнувши и в ожидании, скоро привезут мою новую благоверную, всю такую чистенькую внутри и снаружи, даже как-то в груди заухало от волнения.

#И таки дождался. С утра тренькнули в дверь, я открыл и мне вручили здоровенную коробку в человеческий рост без опознавательных знаков. Для конспирации, значит, чтобы никто не знал, что человек заморочился на силиконовых куклах интимного назначения. Так это и важно: интимного, а не сексуального. Потому что поговорить надо, может, человек одинокий и стеснительный, что ему делать?