Народ засмеялся, даже бабушка улыбнулась.

– Ну вот и прекрасно, а то зашел, а тут слезы кругом, – Леонид Ильич сел на стул рядом с кроватью, – Эх напугала ты нас, Аннушка, ну ничего врачи тут хорошие быстро тебя на ноги поставят, а то вон Сашка даже решил отказаться от поездки во Францию.

– Не смей, – как то уж больно резко прозвучали слова бабушки, – не смей отказываться, ты должен обязательно поехать, слышите, Леня, Катя, обещайте что проследите за этим.

– Аня, тебе нельзя нервничать, – Фурцева попыталась успокоить ее, – ты еще сама его проводишь на самолет.

– Бабушка, да чего ты говоришь такое, вот выздоровишь, тогда я и полечу, никуда эта Франция не денется, а тебе коль так хочется чтобы я полетел туда, нужно просто быстрей выздоравливать.

– Леня, обещай, что проследишь, Катя слишком привязалась к нему, чтобы настоять.

– Аня, да что ты так взвилась, все будет хорошо, – но увидев упрямое лицо бабушки все же подтвердил обещание, – Хорошо, я прослежу.

– Леня, Никитка не успокоится, – по щекам бабушки потекли слезы.

– Бабушка, не плач, я поеду только перестань плакать, – блин молодец Саша, чего так уперся не поеду, не поеду, не видишь как она боится.

– Анна, я же пообещал, что прослежу и не дам ему навредить, а ты прекращай себя накручивать, – в голосе Брежнева зазвенела сталь, бабушка даже прекратила плакать, – Ну вот и хорошо.

Мы просидели с бабушкой еще полчаса, после чего нас попросили покинуть палату. Уходил я уже с приподнятым настроением.

На следующий день я узнал, что вечером бабушке стало вновь плохо, так что она провела ночь вновь в реанимации. В больницу я приехал опять с Фурцевой, и только благородя ей узнал, что бабушке требуется операция на сердце. Меня перед этим разговором, конечно, хотели выдворить из кабинета главного врача, но я смог настоять, а Екатерина Алексеевна не смогла уже отказать мне.

– Каковы шансы на успех операции? – поинтересовалась тетя Катя.

– Екатерина Алексеевна, не буду обманывать, – при этом врач посмотрел на меня и тяжело вздохнул, – В отличие от наших коллег за границей, у нас такие операции редкость пока, но у нас уже тоже появились неплохие специалисты, так что шансы есть. Да и все равно операцию проводить нужно, иначе любое сильное волнение может вновь вызвать инфаркт.

– Тетя Катя, Мари Мишон говорила что у ее семьи есть друг Кристиан Каброль.

– Да прекрасный кардиохирург, – подтвердил главврач, – Мы с ним общались два дня назад, я был даже удивлен, когда он связался со мной, но он вряд ли прилетит сюда.

– Да вы правы, – дальше я не стал слушать их и покинул кабинет.

Вечером меня навестила Фурцева, но не одна, а с Мишон и новость, которую они принесли, была очень неожиданная.

– Саша, у Мари прекрасные новости, – видя мое хоть и вежливое, но далеко не заинтересованное выражение лица, немного поморщилась, – точнее две новости: врач, о котором ты сегодня говорил, готов прооперировать бабушку, а вторая новость- для нее тоже сделали приглашение во Францию.

От такой новости у меня сразу подскочило настроение, но буквально через несколько секунд упало еще ниже, чем было.