– Нет простите, нельзя.
– Саша, не волнуйся мы на моей машине сзади поедем, – тут Брежнев меня опять попытался успокоить.
Внизу бабушку погрузили в скорую, я же с Фурцевой сел к дяде Лене в машину.
– Саша, что произошло, о чем ты не мог сказать по телефону.
– Тут был Хрущев Никита Сергеевич, перед тем как бабушке стало плохо они ругались из-за меня, – Брежнев с Фурцевой переглянулись, – Хрущеву кто- то доложил, что я был один раз в церкви и там спел песню- молитву Пресвятой Богородице, вот он и говорил бабушке, что меня надо гнать из комсомола, а насчет нее еще подумать, стоит ли ей воспитывать ребенка, если тот ходит в церковь и там поет. Говорил, что надо отправить меня в детский дом. Бабушка стала на него кричать, а когда он ушел через пару минут у нее схватило сердце.
– Что же ты, Саша, ну как так можно, – Брежнев посмотрел на меня во взгляде не было ничего такого, мол как ты мог пойти в церковь ты же комсомолец, а только, что же так не осторожно-то, – а Никитка сволочь все никак Александру простить не может то, что тот его не поддержал, а потом никак его с должности погнать не мог, уж больно многим помог твой дед.
– Леня, ты же понимаешь, что он не успокоится, – тут уже Фурцева заговорила.
– Да ничего он сейчас сделать не сможет, у Сашки контракт с французской студией.
– А ты уверен, что он не плюнет на все, как уже не раз поступал, ему же никто не указ в последнее время, Хозяина все изобличал, да сам решил стать вторым Хозяином.
– Не по Сеньке шапка, но ты права, надо что-то придумать, поговори с французами, там вроде одна сильно заинтересована, чтобы Саша выступил у них.
– Я никуда не поеду пока бабушка не поправится.
Эти двое опять переглянулись и как то тяжело вздохнули, а машина продолжала лететь за каретой скорой помощи.
Кругом интриги. Часть 1
Мы сидели в приемной у главврача, пока с ним беседовал Брежнев. Боль от возможной утраты близкого человека давила на меня. Память Саши маленького, да и мои новые воспоминания, о том как я попал в это время, очень сильно влияли на меня и пусть я и имел взрослое сознание. Это никак не помогало, да и как может помочь, любой, кто терял близкого человека, скажет, что неважно сколько тебе лет, это всегда будет больно. Фурцева сидела рядом, прижав меня к своему боку и периодически повторяла, что все будет хорошо, что врачи помогут. Судя по ее лицу ей это самой не очень-то и помогало. Дядя Леня просидел в кабинете приблизительно полчаса, после чего вышел и попытался нацепить на себя успокаивающую улыбку.
– Как бабушка, дядя Лень, что сказал врач? – сразу подскочил, стоило ему только выйти.
– Так, Саша, все нормально врач сказал, что состояние стабильное, – при этом положил мне руки на плечи и заглянул в глаза, – Саша, тебе надо поехать домой. Черт, о чем я говорю, у тебя же там никого нет, поживешь пока у меня.
– Нет, я буду жить дома, у нас все продукты есть, мы вчера только закупили, а приготовить для себя я и сам могу и если что, деньги тоже есть.
– Саша ну ты подумай, что ты там будешь делать один. Если не хочешь к Леониду Ильичу, может тогда ко мне? – подошедшая Фурцева так же не хотела, чтобы я жил один, при этом она смотрела на меня как на сироту что ли, при этом гладила по голове, что меня это чуть не взбесило. «Бабушка жива», хотелось мне крикнуть, но все же сдержался, я понимаю, что они хотят сделать как лучше для меня.
– Нет, простите, тетя Катя, но я буду жить дома.
– Хорошо, но тогда ты не будешь пропускать школу, – я хотел возразить, – но Фурцева пресекла это сразу, – да, Саша, приемные часы в больнице только после обеда – это раз, а во-вторых в реанимацию тебя не пустят.