Узнай об этом пресса – несдобровать. Поднимется шумиха, что, мол, частные лица повадились использовать федеральную собственность для увеселительных прогулок, да за чей это счет, да как так можно… И действительно, ни клочка земли, ни кусочка железа с космодрома семье Дадли не принадлежало – но тут как посмотреть. Если твой прадед закладывал Центр, твой дед его открывал, с нынешним начальником космодрома ты учился в университете, а пилот орбитера выучился на профессию благодаря полученному от тебя гранту… Почти частная собственность.
Земля превратилась в серо-зеленый ковер, окаймленный морской гладью. Река Булл-Ран выносила в море пресную воду, речные растения, мусор, унесенный с берегов по весне, грязи добавлял порт Корк Си, горожане гадили помаленьку на пляжах, и сверху казалось, будто струя чернил клубами расходится в чистой воде, игравшей всеми оттенками синего цвета дальше на океанском просторе. Остатки атмосферы под вой турбины легкой дымкой срывались с обтекателей. Наконец, все стихло. Самолет ощутимо потянуло вверх, вбок, в динамике раздался голос пилота:
– Мистер Дадли, мы на орбите. Вы хорошо себя чувствуете?
– Все нормально, – Дадли прислушался к ощущениям. – Да, все хорошо.
Крайний раз он поднимался на орбиту во дни студенческой молодости. Волнение, напускная бравада перед товарищами, восторг от вида планеты, звезд, Солнца, сияющего через светофильтры – все это осталось в прошлом.
– Я хотел бы, чтобы мы хорошо поняли друг друга, – сказал пилот. – В данный момент еще не поздно выйти на переходную орбиту и через четыре часа состыковаться с «Контролем». Если мы останемся на прежнем курсе, то будем почти сутки лететь до Колосса. Врачебную помощь могу оказать только я или второй пилот.
Дадли кивнул:
– Нет, все в порядке, продолжайте полет. Я могу отстегнуть ремни?
– Да, конечно, – ответил пилот. – Если я понадоблюсь – вызовите по внутренней связи.
Дадли кивнул, сражаясь с застежками. Настоящая паутина ремней опутывала пассажира в ложементе – хоть на помощь зови… Обошлось. Дадли воспарил к потолку, подвигал ногами-руками, прислушиваясь к ощущениям. В свои шестьдесят он мог дать фору многим молодым, тем более что нынешнее поколение колонистов нарастило жирок, забывая, с каким трудом их предки отвоевали место под новым солнцем. Невесомость отзывалась легкостью во всем теле – с едой стоило повременить, а вот пить хотелось. Дадли вернулся на ложемент. Включил обзорный экран, настроил вид с наружных камер кораблика: белесая дуга атмосферы в лучах Солнца, звезды, Колосс, спутник Холта прямо по курсу. Дадли сделал глоток из бутылки с водой и принялся за работу. Предстояло много сделать: заброшенный и почти забытый проект обретал плоть и кровь, появилась новая информация, не имевшая никакого отношения к финансам Холта или Дадли лично, но денежные потоки, ворочавшиеся в целой солнечной системе, давно перестали волновать его. Как и любой крупный бизнесмен, в какой-то момент Дадли обнаружил в себе маленького Гитлера.
Раз в месяц спутник Холта, Колосс, заходил в тень планеты, и в Арштуне, городе на поверхности спутника, это время называли ночью Девы. Корабль, стартовавший с поверхности планеты в определенный момент, мог двигаться в шлейфе магнитного поля, прикрытый небесным телом от солнечных бурь и космического излучения. Это считалось опасным трюком: аккумуляторов самолета и солнечных батарей только-только хватало прикрыться от радиационных поясов Холта, зато, пожертвовав стыковкой с «Контролем» и подготовкой межпланетного буксира, можно было сэкономить до двадцати часов. Дадли не колебался: время – деньги.
Он работал с документами. Когда в систему придут проверяющие – а они уже в пути, можно не сомневаться, – их глазам должна предстать совершенно определенная картина. Разруха в поселениях, воровство чиновников, перебои в межпланетном сообщении, и все это – на совести властей Федерального образования. На совести Сингха. Обязательно нужно остаться белым и пушистым, ведь он, честный бизнесмен, вынужден вести дела с федеральными властями, соглашаясь на любые «хорошие» предложения, и тому должно найтись множество подтверждений в документах, заверенных цифровой подписью Сингха и его собственной. Все перероют. Каждый бит информации проверят, изучат под микроскопом лучшие ищейки, профессионалы, с абсолютной, Советом Безопасности ООН дарованной, властью. Поэтому пришлось притащить на борт целую пачку бумаги и распечатывать каждый документ, изучая до буквы, до запятой. Всем ведь известно, что текст на экране компьютера и текст на листе бумаги – это два разных текста.
Иногда он уставал. Буквы скакали перед воспаленными глазами, и тогда Дадли звонил своему бухгалтеру, звонил Сингху, позвонил даже жене, чтобы узнать, что погода испортилась и дети сели смотреть фильм, а через час будут обедать.
– О, дорогая, – промурлыкал Дадли, – я даже отсюда вижу, что над островом ни облачка.
Он вывел на экран планшета карту погоды.
– Ветер, – прозвучало в ответ, – деревья до земли гнутся, и на реке волны – мастерскую залило.
И это было правдой.
Наконец, самолет вышел на орбиту Колосса. Пилот сделал виток вокруг спутника, спустился в атмосферу планетки и перед заходом на посадку лихо побрил вершину кратера, вздымавшегося над куполом Арштуна.
Самолет мягко опустился на обозначенную посадочными огнями площадку Робот-буксир закатил машину в ангар. Свет ламп померк в клубах дезактивирующего аэрозоля.
– Мистер Дадли, мы приземлились, – прозвучало в динамиках, – пожалуйста, не вставайте с ложемента, эвакуационная команда на подходе.