Телескопический объектив приблизил напряженное лицо Дронова. Щелкает затвор.
Он подтягивается, взбирается по гребешку крыши. Затвор снова щелкает. Потом в объективе — балконная дверь квартиры шестнадцать. Дверь приоткрыта, штора отдернута. Объектив приближает лицо убитого, — и снова щелкает затвор.
— «Первый», я «седьмой», прием.
— «Седьмой», я «первый».
— Докладывайте.
— Временно объект был утерян. Сейчас снова контролируется.
— Реакция объекта?
— Штатная. Объект вышел на ситуацию «Западня-3» и отреагировал по варианту «Зомби».
— Завершите ситуацию.
— По штатной схеме?
— Да.
— Есть.
Глава 9
Я сижу на козырьке крыши, обхватив рукой архитектурное излишество в виде кегли. Леночка сгоряча вышла со мной на балкон, но вернулась — захватить кое-какие вещи и документы. Ветерок пахнет морем, и родятся стихи:
Как горный орел на вершине Кавказа. Ученый сидит на краю унитаза…
Ученый — это я. И судя по дерьму, в которое я вляпался, это унитаз бесплатного общественного сортира. Правда, стихи я, похоже, сплагиатил. Ну да автор неизвестен, так что вполне сойдут за мои. У нас, ученых, так принято.
Леночки не было минут пять, я уже скучать начал. Не удивлюсь, если она подкрашивает сейчас ресницы. Если человеческая душа — потемки, то девичья для меня — полный мрак. Особенно ночью.
— Эй! — Леночка появилась на балконе и машет мне рукой.
Держусь за «кеглю» парапета, другую руку протягиваю ей и рывком втягиваю на козырек.
— Ой, — морщится она, — руку выдернешь! По чердаку веду ее за собой. Она несколько раз спотыкается: