Моя улыбка скисла. Если во мне больше не теплились чувства к нему, это не означало, что в душе Лукаса они тоже угасли. Он успел узнать мои привычки — они высечены болью на его сердце, что доказывала горечь в словах и блеск в глазах. Хотелось подстегнуть и отметить его прозорливость, но насмешка застряла в горле. Нет, я не настолько черствая и жестокая, чтобы издеваться над человеком, с которым провела безоблачные годы. И не могу сказать, что мне было плохо с ним. Я тоже помнила. То, как он поправлял манжеты рубашки, когда ему неловко смотреть в глаза, то, как смотрел вдаль, когда хотел подшутить, наравне с привычкой загибать уголки страниц в книге, вместо закладки, чтобы не забыть, на каком месте остановился читать. Или как накручивал спагетти на вилку и не любил поджарки на пирогах. Память штука непростая — за один день не забываются особенности и ставшие привычными и родными повадки человека, с которым пережито несколько лет в близких отношениях. Черт, нужно говорить о чем-то, или во мне проснется совесть….

— Да…. Что-то случилось?

— Очередное ограбление. Пришлось подключиться, — будничным тоном произнес он, щурясь на солнце. Этот взгляд, морщинки возле глаз — еще пару дней назад я бы умилилась и растаяла. — В городе произошла серия краж, и копы не справляются. Приходится иногда приходить на выручку.

— Серия краж? — переспросила я. — Приблизительно неделю назад мы встречались при похожих обстоятельствах….

— Да, — сухо отозвался он. — Оказывается, неделя может стать вечностью.

Поджав губы, Лукас посмотрел мне в глаза, намереваясь задеть или упрекнуть, но я ответила вежливой улыбкой.

— Вы уже выяснили, что объединяет все эти ограбления? В них есть что-то особенное?

— Во всех домах стояли поддельные охранные сигнализации магического происхождения.

— Любопытно. Выходит, почерк один и тот же. Все, как неделю назад, а вы до сих пор не вычислили преступников?

— Я понадеялся, что ты можешь помочь мне с расследованием, — иронично предположил он, возведя глаза к небу. — Прольешь свет на некоторые моменты и особенности жизни магов.

— Какие именно? — настороженно спросила я.

Лукас посмотрел на меня, очень серьезно и внимательно.

— Я подумал, может, кто-то из твоих знакомых мог бы промышлять этим…. Нечестный знакомый.

То, как он произнес последние слова, зацепило меня — надменно, свысока, холодно…. Не могу точно передать, в тот миг Лукас, до противного, походил на Брейнта. Внутри меня дрогнула злость — одна из разновидностей расизма проявилась у Лукаса, нелюбовь к магам, отрицание равенства в правах. Привилегия его напарника. Магоненавистник, Брейнт презирал наш народ, что проявлялось во всем, что он делал и говорил. И, судя по всему, эта штука заразная. А, может, всему виной я?

— У меня нет таких знакомых, — так же холодно ответила я, посмотрев на него в упор. — Маги продают фальшивую магию? Это бессмыслица какая-то, Лукас.

Развернувшись на каблуках, я двинулась к своему автомобилю, но он поймал меня за руку чуть выше локтя. Я остановилась, обернувшись через плечо, и мой взгляд Лукасу не понравился. Мне удалось его смутить. Он, извиняясь, улыбнулся, но не сумел смягчить меня.

— Я не хотел….

— Хотел, — перебила я. — И у тебя получилось.

Одернув руку, я быстрым шагом удалилась, чувствуя его колючий, уязвленный взгляд между лопаток.

Сев за руль автомобиля, я отправилась на пирс. Солнце уже садилось, и через несколько минут Лорелея выйдет на сушу. Я ехала не просто повидаться с подругой — мне была необходима ее помощь. Стэнли сказал, что в лес Грейтхем можно войти, одолев фантомов, а они отступают лишь перед несвойственной им силой. Магия русалки им незнакома. Оставалось надеяться, что она согласится.