Какими бы причинами ни оправдывалось это отстранение, мы имеем дело с правым, реакционным, антиконституционным переворотом.

При всех трудностях и тяжелейших испытаниях, переживаемых народом, демократический процесс в стране приобретает всё более глубокий размах, необратимый характер. Народы России становятся хозяевами своей судьбы. Существенно ограничены бесконтрольные права неконституционных органов, включая партийные. Руководство России заняло решительную позицию по Союзному договору, стремясь к единству Советского Союза, единству России. Наша позиция по этому вопросу позволила существенно ускорить подготовку этого Договора, согласовать его со всеми республиками и определить дату его подписания – 20 августа с.г.

Такое развитие событий вызвало озлобление реакционных сил, толкало их на безответственные, авантюристические попытки решения сложнейших политических и экономических проблем силовыми методами. Ранее уже предпринимались попытки осуществления переворота.

Мы считали и считаем, что такие силовые методы неприемлемы. Они дискредитируют СССР перед всем миром, подрывают наш престиж в мировом сообществе, возвращают нас к эпохе холодной войны и изоляции Советского Союза от мирового сообщества.

Все это заставляет нас объявить незаконным пришедший к власти так называемый комитет. Соответственно, объявляем незаконными все решения и распоряжения этого комитета.

Уверены, органы местной власти будут неукоснительно следовать конституционным Законам и Указам Президента РСФСР.

Призываем граждан России дать достойный ответ путчистам и требовать вернуть страну к нормальному конституционному развитию.

Безусловно необходимо обеспечить возможность Президенту страны ГОРБАЧЁВУ выступить перед народом. Требуем немедленного созыва Чрезвычайного съезда народных депутатов СССР.

Мы абсолютно уверены, что наши соотечественники не дадут утвердиться произволу и беззаконию потерявших всякий стыд и совесть путчистов.

Обращаемся к военнослужащим с призывом проявить высокую гражданственность и не принимать участия в реакционном перевороте. До выполнения этих требований призываем к всеобщей бессрочной забастовке.

Не сомневаемся, что мировое сообщество даст объективную оценку циничной попытке правого переворота.

Хочу обратить особое внимание на время «19 августа 1991 года, 9:00 утра». Уже в 9 часов утра был закончен этот очень важный основополагающий документ сопротивления государственному перевороту. Время было спрессовано. И в таком безумном темпе и напряжении прошли все три последующие дня и ночи.

Это обращение как можно скорее должны были прочитать россияне. Вместо растерянности, на которую рассчитывали путчисты, мы видели мужество и решительность людей, объективно оценивших происходящее и объединившихся вокруг недавно избранного президентом России Бориса Ельцина.

Все мы, кто находились тогда в Архангельском, решали непростой вопрос: оставаться Ельцину на даче или срочно ехать в Дом правительства?

Большинство присутствующих полагали, что Архангельское должно стать штабом сопротивления. Я был против. После некоторых сомнений, к сожалению, остановились на этом решении подавляющего большинства.

После подписания обращения все члены правительства и депутаты разъехались с заданием всеми доступными средствами ознакомить сограждан с происходящими событиями и нашей позицией.

19 августа 1991 года в моей жизни во второй раз после событий в Испании наступил «момент истины», когда от моих действий отчасти зависело дальнейшее развитие очень важных событий российской истории.

На этот раз ситуация была еще более драматической. Все, кто был на даче президента, быстро разъехались, чтобы распространять обращение «К гражданам России», но как бы между строк у многих было ощущение, что должно произойти что-то с самим Ельциным, а значит, и с ними.

Находиться рядом с Ельциным было опасно: все понимали, что его с минуты на минуту либо арестуют, либо сделают то, чего так истерично требовал заместитель министра обороны СССР, генерал армии Варенников: «…Немедленно принять меры к ликвидации группы авантюриста Ельцина Б.Н.». Никто не знал, как реально развивались события, что с Горбачёвым, и жив ли он вообще. С Ельциным остались только Собчак, который заторопился в Ленинград, и двое депутатов – Бурбулис и я.

Все понимали, что-то не так, что-то не складывается. Я вновь заговорил о месте пребывания президента.