Совет в Архангельском
19 августа в 6:30 утра, когда я уже закончил бриться и готов был поехать на работу в свое министерство, раздался телефонный звонок. Я сразу узнал голос председателя Госкомитета по делам науки и высшей школы РСФСР Николая Малышева. Он буквально кричал:
– Виктор Николаевич, в стране переворот… Горбачёв отстранен от власти… Что будем делать?
– Немедленно оповестите всех, кого сможете, из наших, и встречаемся в доме у Ельцина.
Стало известно, что власть взял в свои руки некий Государственный комитет по чрезвычайному положению, Горбачёв отстранен от должности якобы по состоянию здоровья, его полномочия перешли к вице-президенту Янаеву, среди членов ГКЧП – председатель КГБ Крючков, премьер-министр Павлов, министр обороны Язов, министр внутренних дел Пуго, заместитель председателя Совета обороны при президенте СССР Бакланов и президент ассоциации государственных предприятий Тизяков.
На подходе к даче Ельцина я увидел вооруженную охрану во главе со встревоженным Коржаковым. Им еще раньше стало известно о перевороте, и охрана заняла круговую оборону. Я прошел на кухню, откуда раздавались голоса Наины Иосифовны и дочерей президента Тани и Лены.
В соседней комнате Ельцин в спортивном костюме и домашних тапочках разговаривал по телефону с президентом Республики Казахстан – Нурсултаном Назарбаевым. Когда он закончил, мы вместе прошли в столовую. Там сидели Иван Силаев – председатель Совета министров РСФСР, Руслан Хасбулатов – первый заместитель председателя Верховного Совета РСФСР, Геннадий Бурбулис – государственный секретарь РСФСР, Константин Кобец – и.о. председателя Госкомитета РСФСР по оборонным вопросам и другие. Начали обсуждать текст обращения
Ельцин предложил:
– Надо призвать граждан к двухчасовой предупредительной забастовке.
Я не согласился:
– По-моему, нужна более категоричная формулировка, ведь уже начался мятеж. Те, кто его задумал, не остановятся ни перед чем. Следует объявить о
После непродолжительных споров пришли к мнению о включении предложенного мной пункта.
На дачу Ельцина подходили все новые и новые люди: вице-мэр Москвы Юрий Лужков, министр печати и информации РСФСР Полторанин, председатель Комитета по законодательству Верховного Совета РСФСР Сергей Шахрай, первый помощник президента Виктор Илюшин, мэр Ленинграда Анатолий Собчак (он как раз приехал на подписание нового Союзного договора), Павел Вощанов… Вице-президента Александра Руцкого почему-то не было – мы встретились с ним через час уже в Доме правительства. Текст написали довольно быстро.
Надо было срочно отпечатать обращение. Дочери Бориса Николаевича – его верные и бесстрашные помощницы – где-то разыскали старую механическую машинку и стали печатать текст.
– Быстрее, девочки, быстрее, – торопил их отец.
Все и так происходило в условиях жуткого цейтнота и нервного напряжения. Достоверной информации о действиях мятежников пока не было, многое писали от сердца. Стали зачитывать обращение – конечно, не обошлось без ошибок, кое-где пропущены слова.
Сергей Шахрай и Анатолий Собчак предлагали изменить некоторые формулировки. Ельцин согласился со мной, что это потребует дополнительного времени, которого у нас практически не оставалось. Надо решительно действовать.
Послали размножить на ксероксе именно этот вариант обращения; оригинал исторического документа остался, по-моему, у Павла Вощанова – будущего пресс-секретаря президента России.