– Есть, – сообщил пограничник. – Закончено.
Голограмма в стазис-навигаторской выглядела теперь не как сборище слепленных на скорую руку фрагментов, но как единое целое. Окутанный данными Луч плыл среди временных расчетов, прогнозируемых флуктуаций и постоянных переменных, словно графический сервис погоды. Но в нем было кое-что еще – царапина, которую они принимали за вирус. Бьющееся сердце, тянувшееся через весь Луч.
– Пульсация глубинного эха, – прошептал Гам.
– Что это значит? – спросила Керк. Пограничник молчал, вглядываясь в изображение. Ей захотелось его встряхнуть. Она жутко устала.
– Явление наблюдается по всему Лучу, – наконец объяснил он, показывая на картинку. – Оно частично поддается измерению, но лишь частично. Искину придется потрудиться, чтобы точно его экстраполировать, если это вообще возможно. В конце концов, мы имеем дело с пульсацией крупнейшего глубинного эха в известной нам Вселенной. Может, речь о нескольких днях, может, о часах. А может, и о годах, – он опустил руку. – В любом случае ждать недолго.
– Недолго до чего?
– До Возвращения, – еле слышно прошептал Гам. – Возвращения Ушедших.
– Что ты…
– Керк… – начал он, но это были его последние слова. Он посмотрел вниз, не в силах поверить собственным глазам, и открыл рот, из которого хлынула кровь.
Блум вскрикнула.
Из грудной клетки пограничника появилось серебряное острие и тут же снова исчезло. Попятившись, Керк потеряла равновесие и рухнула навзничь на пол. Тело Гама осело рядом с ней. Стоявшая позади него элохим держала в руке длинный острый кинжал, красный от крови.
– Молчание, – сказала элохим, глядя на застывшую от ужаса Блум. – Молчание. Тишина.
А потом она шагнула вперед.
7. Флот
Симуляция завершена.
– Она умерла, – проговорил Миртон, поднося ко рту стакан с какой-то притворяющейся сорокапроцентным алкоголем дрянью. – Сегодня. У нее не было никаких шансов.
– Это не ваша вина, капитан, – пробормотал доктор Гарпаго Джонс. С каждым днем вид Грюнвальда нравился ему все меньше, но теперь он был просто в ужасе. Капитан выглядел так, словно несколько дней не мылся, а глаза его косили лишь в сторону стакана.
– Она была компьютерным гением, – прохрипел Миртон. – Выдающимся. Миниатюрная, но прекрасная. Вы сами видели, как… – он закашлялся. – Напасть, – выдавил он. – Вот ведь дерьмо.
– Хватит вам.
– Все умерли. Тиффи была последней. Она просто… – он отхлебнул из стакана, – угасла. Молодая, совсем молодая. Веселая и дьявольски живая – и просто угасла. Не так, как Эмма, – продолжал он, не обращая внимания на растущий в глазах Джонса страх. – Эмма ушла быстро. Очень быстро. Эй, ты! – крикнул он обслуживавшему их бармену. – Налей мне еще этого свинства! Буду дальше надираться, – буркнул он не то про себя, не то бармену, не то доктору. – Буду надираться, пока не ужрусь окончательно.