С Санни мы встретились в спортзале, и чувак сделал вид, будто меня не знает. Дуется, как баба. Принялся усиленно тягать штангу, весь такой занятой, спортивный, в своих мыслях. В воскресное утро практически никого в зале, корячится сам, подстраховать не просит. А еще спустя неделю, тоже в воскресенье, подходит в раздевалке и выдает, не глядя в глаза:

— Почему ты не согласился на предложение отца?

— А ты бы согласился? — натягиваю майку через голову.

— А при чем тут я? — складывает руки на груди.

— Поговорим позже, когда сделаешь над собой усилие и попытаешься вообразить себя на моем месте.

На его лице отражается недоумение — видимо, работают изрядно покореженные во время тысячи ударов по башке извилины — после чего чувак передергивает плечами:

— Нет, это другое. Ты ведь всегда знал, какая Ксюха. Но тем не менее решил связать с ней жизнь.

Пялюсь на него исподлобья. Он продолжает:

— Хорошо, согласен, это непросто, но тебя ведь никто не заставляет жить с ней.

— Санни, ты либо принимаешь мою сторону, либо идешь лесом.

— Что, вот так из-за бабы ты согласен бросить вызов нашей дружбе? Откажешься от помощи семье? Что она тебе дает такого особенного, а? Не помню, чтобы хоть раз, хотя бы одна телка имела для тебя такое значение. Гордость твою задели? Ты отомстить, что ли, хочешь?

— Еще одна «телка» по отношению к ней, и писец тебе, брат, — сверлим друг друга глазами, после чего он делает какие-то выводы, смиряется, даже отступает на шаг назад.

— Прошу прощения. Сударыня твоя. Ну, что ответишь?

— Твоя сестра мне изменила.

— А ты ей типа нет?!

— Тут вопрос в том, кто первый начал.

— Вот именно! С трудом верится, что не ты. Возможно, ее действия шли в ответ на твои.

— Стоп. Понимаю, ты пытаешься выгородить сестру, я бы делал то же самое, но, Коля, кроме шуток: ты помнишь, как я к ней относился. Ты был рядом все эти годы. На твоих, бл*ть, глазах все происходило. Сядь и подумай, через что я прошел, прежде чем начал спать после нее с кем-то еще.

Он отказывается думать. Хватается за идею «семьи», «братства», снова и снова повторяет, что у нас, оказывается, был клан, из которого я пытаюсь вырваться ради «сударыни».

— Такой вот ценой? — он разводит руками.