И заботливый.

- Теперь я понимаю, почему вы сказали, что я поступил бы так в любом случае. Гриффиндорское, как вы выразились, шило, ни при чём, да, профессор? И вы ни при чём. Кто угодно, если бы стал хранителем... Хуже всего, - говорю я, выдыхая дым, - хуже всего, что вы с самого начала знали, что это всё не просто так возникло, я не поверю, что нет, что хотя бы не догадывались... и позволили мне... как вы себя чувствуете после этого, профессор?

Мне не нужны его ответы, мне просто нужно выплюнуть эти мысли вместе с их гадким вкусом, я не хочу слышать, что он сделал лишь то, что было необходимо, но слышу совсем другое, сказанное глухо и отдающее горечью:

- Знаете, это ведь работало в обе стороны. Поэтому да - я позволил вам. И себе, Поттер. Мне жаль.

Он уходит, просто уходит, я слышу, как тихо стучит, закрываясь, дверь.

Вам станет легче, Поттер - сказал он. Вам станет смешно - спустя какое-то время. Он только не сказал - когда. Когда мне станет смешно и легко настолько, чтобы зверь в сердце перестал драть меня когтями. Он ненастоящий, он порождение уже погибшей древней магии - и мне осталось только в это поверить. И жить спокойно.

- Гермиона, - тихо говорю я, когда собираю достаточно сил, чтобы доползти до камина. - Рон? Вы дома? Можно к вам?

Наверное, это нечестно - выгуливать своего зверя у друзей. Наверное. Но один я сейчас не могу. Он меня сожрёт - хотя и ненастоящий.

- Ой, Гарри! - оживает пламя. - Дома, дома. Ты заходи давай!

Не знаю, что они подумали, когда я появился. А только начинаю я осознавать действительность, когда обжигаюсь о фильтр неизвестно когда подкуренной и неизвестно какой по счёту сигареты. И горло пересохло - наверное, я говорил слишком долго. Маленькая квартира, положенная Рону от аврората - действительно маленькая, по единственной комнате плавает сизый дым, на блюдце тонут в пепле сигаретные останки, Миона обнимает мои плечи, а Рон серьёзно-серьёзно предлагает:

- Слушай, Гарри, можно я ему рожу начищу?! Я ж говорил, что это амортенция!

Меня ещё хватает на то, чтобы улыбнуться:

- Ему-то за что... С Дарами я уже разобрался, так что виновник наказан.

- Ну как за что! Давно хотелось, а тут такой случай... - говорит Рон.

Шутит.

Надо смеяться.

Смеюсь.

Гермиона почему-то укоризненно смотрит на Рона, силой впихивает мне в руки чашку, но это зря, чай в меня попадает с трудом, расплёскивается, ещё сильнее пахнет успокоительным зельем, и течёт за ворот, и тогда они укладывают меня тут же, на диван, и укрывают, наверное, всем, что есть в доме, и долго сидят рядом, молчат и держат за руки, пока я внезапно не отключаюсь.

А утро пахнет беконом, и Гермиона высовывается из микроскопической кухоньки, и говорит бодро-бодро:

- Проснулся? Сейчас завтракать будем, тебе чаю? или кофе хочешь? А Рон уже ушёл. А я послала записку начальнику, что плохо себя чувствую - в конце концов, ты не так часто у нас гостишь, чтобы бросать тебя здесь ради работы. А вечером - Рон обещал не задерживаться - закатимся в какой-нибудь паб, лучше маггловский, там пиво вкуснее, и...