— Что дальше? — отряхивая руки, интересуется Америго. Он запрыгивает на сцену и, отыскав среди существ человека, пьет его мертвую кровь.

— Мерзость… — кривясь, заключает он. — Ненавижу так питаться.

Айлин, увидевшей эту сцену, становится дурно. Ее рвет. Вокруг нее суетится Саб.

— Уйди с глаз моих, убийца, — шипит моя подопечная, прижимая руки к животу.

Вдвоем с Америго ломаем клетку, выталкиваем оттуда жертвенник. Он массивный и тяжелый. Подталкиваем к краю сцены, пытаемся установить на конструкцию из стульев.

— Левее, Америго, левее, черт подери! Ты что, слепой?!

— Ну, моя повязка как бы намекает на то, что в какой-то мере твое предположение верно, — хмуро отвечает брат.

— Еще чуть-чуть… Вот так, все, стой! Теперь давай на раз, два, три… Готов?

Америго лишь кивает в ответ. Собираюсь с силами, концентрируюсь. Начинаем толкать. Первая попытка заканчивается безрезультатно. Пока я заново выкладываю на полу дорожку из ножек, мой брат сидит на полу, тяжело дыша, прижимая правую руку к грудной клетке. Жилы на его шее выпирают все больше. Понимаю, что он солгал про то, что из-за серебра яд действует медленней. На самом деле времени почти не осталось.

— Поднимайся, — говорю я. — Будем пытаться еще.

Америго молча встает, и мы снова тараним эту чёртову дверь, которая все еще не поддалась полностью, но уже пошатнулась.

— Еще немного усилий, и мы свободны! — воодушевившись этой маленькой победой, говорю я. Мой напарник кивает и без чувств падает на пол.

— Саб, Айлин! — кричу я. — Кто-нибудь, вскройте ему вены и дайте немного своей крови!

Теперь вся ответственность за освобождение нас из плена и спасение брата лежит на мне. И если я облажаюсь, вряд ли у меня хватит сил простить себя. К Америго подбегает Саб, склоняется над ним. Айлин же, напротив, не спешит подходить к раненому. Петра и Фео сидят на полу возле сцены. Они выглядят уставшими и напуганными. Собираюсь с силами и снова тараню дверь. То ли от напряжения, то ли от пыли, что летит из пошатнувшейся конструкции, у меня темнеет в глазах. Зрение падает, ноги становятся слабыми. Нет, только не сейчас, только не в этот момент. Отчаянно пытаюсь проморгаться, хотя понимаю, что это не поможет. Усилием воли заставляю себя двигаться вперед. Мне нужно выбить эту проклятую дверь и выпустить детей. Я должен это сделать. Осталось всего чуть-чуть. Когда готовлюсь к очередному рывку, ко мне подходит Саб и протягивает руку, из которой тонкой струйкой течет кровь.

— Тебе надо подкрепиться, — говорит она. — Иначе ты не вытащишь нас отсюда.

— Как Америго? — беря ее за запястье, спрашиваю я

— Плох, но дышит, — отвечает Саб. — С ним нянчится Айлин.

Делаю несколько глотков крови охотницы. В висках начинает пульсировать боль, перед глазами все кружится, но зрение становится чётче. Отталкиваю от себя Саб, когда понимаю, что еще немного — и уже не смогу с собой справиться.

— Знаешь, где держат Тимура?

Саб краснеет и опускает голову.