Айлин обреченно смотрит на нас, готовая в любой момент расплакаться.

— Дорогая моя, хочу предоставить тебе выбрать самой, кто из этих двоих станет твоим женихом и умрёт первым? — с воодушевлением говорит Амалик.

— Я хочу, чтобы ты их отпустил, — глухо просит Айлин. — Сделай мне такой подарок. Пусть будут другие вампиры, а эти уйдут.

— Понимаю, это твой день и твой праздник, но ты просишь о невозможном, — разводит руками Амалик. — Они изначально были участниками этой церемонии, можно сказать, их выбрала сама судьба. Их имена уже вписаны в канву событий.

— Надеюсь, хотя бы без ошибок… — ворчит себе под нос Америго.

— Я не хочу выбирать. Это жестоко. Все равно, что убить их самой, — облизывая пересохшие губы, говорит Айлин.

— И тем не менее, должна. У тебя минута на размышление, — Амалик бросает взгляд на часы, — и она пошла.

Два оборотня выводят нас на сцену. Кожей чувствую на себе любопытные взгляды и шушуканье, пронесшееся между гостями. Охрана снимает с нас наручники. На запястьях остаются кровоточащие раны.

— Любое твое решение будет правильным, — глядя на Айлин, произносит Америго. Девушка вздрагивает и поднимает на него глаза. Потом переводит взгляд на меня. И снова на него.

— Минута вышла! — информирует ее Амалик, стуча пальцем по циферблату. — Имя!

— Америго… — шепчет Айлин и, словно испугавшись собственного слова, делает шаг назад.

— Ты уверенна? — прищурившись, спрашивает ее Амалик.

— Да, — не глядя ни на кого, отвечает Айлин.

— Интересно, изменится ли твое решение, когда ты узнаешь правду?

— О чем ты говоришь?

Айлин непонимающе смотрит на Амалика. Америго опускает голову. Мне хочется провалиться сквозь землю.

— Ах, да, ты же ничего не помнишь, — хлопая себя по лбу, говорит Амалик. — Отвращение, боль, омерзение, когда он рядом. И это не удивительно: ведь он предал тебя. Целовал, а сам думал, как лучше отправить на тот свет. Тот, чью жизнь ты хочешь продлить хотя бы на несколько минут, убил тебя. Тогда, в лесу, это был не обморок. Дорадо остановил тебе сердце.

— Зотикус, это правда? — бледнея еще сильней, хотя куда бы уж еще, спрашивает Айлин.

— Да, — с силой выталкиваю из себя я.

— То есть, когда ты поддерживал меня, говорил добрые слова, пытался убедить идти вперед… Поил меня своей кровью… Ты знал, что убьешь меня? Представлял, как это сделаешь? Как же это мерзко… Ты был единственный, кому я верила. Единственный, понимаешь? — во взгляде Айлин столько боли, что я беспокоюсь за ее душевное состояние.