— Мне теперь страшно спать… Вдруг он придет снова? — в словах Айлин скользит ужас. Ее теплые пальцы вцепляются мне в запястье. — Побудь со мной, пожалуйста. Я боюсь оставаться одна!
— Не придет, — заверяю ее я. — В эту ночь точно. Спи спокойно.
— Какая-то легкость в теле появляется… — с удивлением говорит Айлин и приподнимает руку над головой. — Плечо почти не болит! И живот отпустило.
— Тебе надо поспать, — теряя силы, с трудом говорю я.
— Я усну только, если ты будешь рядом, — сонным голосом говорит она. Смотрит на меня умоляюще, даже забываю о том, что ранен, и сам сижу на последнем издыхании. Ее пальцы тянутся к моей руке, ныряют под ладонь и замирают. Чувствую, как пульсирует ее кровь. Она закрывает глаза, дыхание становится тише, ровнее. Мышцы лица расслабляются, оно становится умиротворенным. Ловлю себя на том, что любуюсь ей. Убираю прядь русых волос, упавших ей на щеку. Поднимаюсь, тихо, старясь не шуметь, выхожу из комнаты, закрываю за собой дверь и отправляюсь к Дине.
Глава 15
Я стою напротив дома, где живет семья Ковалевских. Сабина уже убежала в школу вместе с сестрой, ее мать ведет в садик трех румяных малышей. Женщина выглядит измотанной и издёрганной. Одета она плохо, на ней старенькое пальто, изрядно выношенное. Стоптанные сапоги на ногах. Голову покрывает вылинявший платок, который когда-то был красным.
Пересекаю дорогу и быстро взбегаю по лестнице на второй этаж. Раны меня больше не беспокоят, и я чувствую себя прекрасно. Стучусь в квартиру. До меня доносится грохот и отборный мат. Дверь распахивается.
— Ну что, опять ключи забыла, чухонка? — резко спрашивает мой обидчик.
— Так ко мне еще никто не обращался! — бью его в челюсть. От удара он отлетает к стене и медленно сползает на пол, в ужасе пялясь на меня. Вхожу внутрь и оглядываюсь по сторонам. Здесь царит настоящий бардак. Вещи разбросаны, в углу стоит два тюка с пожелтевшими газетами. Тут же в кучу сложены сковородки, покрытые грязью и жиром. Рядом красуются детские ботиночки. Паркет истерся, местами выбит. Меня охватывают ненависть и отвращение. К этому месту, к существу, что лежит передо мной, которое сложно назвать человеком, к квартире, где я оказался.
— Ты же… Ты же труп… — испуганно бормочет он, барахтаясь на полу. Подхожу к нему, поднимаю его, прижимая к стене.
— Именно. И пришел по твою душу, подонок, — зловеще говорю я, хотя мужик и так напуган — дальше некуда.
— Мне нечего тебе предложить! — истерично орет он, брызгая слюной.
— Что у тебя украла Ада Грановская? — с силой встряхивая его, спрашиваю.
— Я тебе скажу, а ты к легавым побежишь, — не хочет отвечать мой собеседник, за что получает пару хороших ударов под ребра.
— А у меня плохое настроение и дыра в печени. Поверь, я опасней легавых. Могу тебе и шею сломать, если не ответишь, — я искреннее зол и мне не нужно притворяться свирепым.
— Хорошо, хорошо, — трясется он и начинает потеть. — Только между нами, ладно?
— Бог не выдаст, свинья не съест, так что расслабься и давай мне правду. Мое терпение не бесконечно.
— Эта сука украла мой пистолет, — выдыхает мужик. — Не знаю, как она нашла его, кто ей сказал про тайник, но оружие исчезло. А он с историей… ну сам понимаешь.
— Когда это случилось? — зачем Аде мог понадобиться пистолет?