— Да. Такое часто бывает, когда вампир занимается сексом со смертной девушкой. Перестает себя контролировать, поддается страсти, забыв о том, что его сила во много раз превосходит ту, что его подруга может выдержать, — с грустью говорю я, вспоминая печальный опыт. — Чудо, что ты вообще осталась жива.

— Что же делать? — испуганно спрашивает она.

— Вариант первый — я вызываю тебе скорую помощь и тебя отвозят в больницу.

— Ни за что! — категорично возражает Айлин. — У меня аллергия на больницы…

— Вариант второй — я даю тебе свою кровь, и через час тебе становится значительно лучше. Это не значит, что потом тебе не надо идти к врачу, но поврежденные ткани из-за травмы срастутся быстрее, кровотечение остановится. Ты выживешь.

— Нет, мне это тоже не подходит, — сдавленно говорит она.

— Предпочитаешь, чтобы я вызвал скорую помощь? — у меня нет желания спорить.

— Ни в коем случае!

— Ну тогда мне нечем тебе помочь, — поднимаясь, ставлю ее перед фактом я. — Советую написать завещание как можно скорее. Спокойной ночи.

— Твоя кровь, — облизывая губы, робко спрашивает Айлин, — что она со мной сделает? Я стану вампиром?

— Только если решишь умереть в ближайшие двадцать четыре часа.

— И много надо выпить? — она все еще сомневается.

— Ну… — смотрю на ее хрупкое телосложение. — Глотков пять, не больше.

Вряд ли я сам смогу дать ей много крови. Ночной ветер яростно треплет занавеску, которая неистово бьется о подоконник, напоминая мне, запутавшуюся в силках птицу. Айлин в раздумье рассматривает обои. Мне хочется наорать на нее за ее нерешительность, но я сдерживаюсь. В конце концов, то, что с ней случилось, полностью лежит на моей совести.

— Хорошо, — наконец решается она. — Я выпью.

— Аллилуйя, деточка! — само слетает с губ. Айлин тихо фыркает. Выпускаю клыки и прокусываю себе запястье. Девушка крепко зажмуривается. Подношу руку к ее губам, и она приоткрывает один глаз. Осторожно берет мое запястье двумя пальцами, припадет губами к ране. Ее горячие губы обжигают мне кожу, и теперь вздрагиваю я.

— Тебе больно? — интересуется она, оторвавшись от меня. С нездоровым цветом лица, перепачканная в моей крови, с глазищами на пол-лица, она выглядит как настоящее дитя ночи.

— Нет. Пей, а то рана затянется, — она тут же следует совету. Делает несколько глотков, отпускает меня, вытирает рукой рот. Надо было дать ей выпить из вены еще там, на складе и не заставлять так долго страдать. О чем я только думал? Видел же, как ей было плохо. Мало ли что она не хотела.

— Знаешь, Америго ведь тот самый призрак, что приходил ко мне ночью и которым я имела неосторожность очароваться, — с горечью говорит она и закрывает лицо руками. — Мне так стыдно за это!

— Все мы время от времени ошибаемся.