131-й Таманский полк находился в это время километрах в десяти от места событий. Подполковник Синицкий сразу сообразил, в чем дело, как лучше помочь своим. Его полковая батарея ударила в хвост немецкой колонне, по мосту через Ингул. Фашисты попали в огненный мешок,

А тут еще появились в воздухе три советских бомбардировщика и сбросили свой груз на гитлеровцев, которые пытались закрепиться у переправы. Оставив всю технику, немцы кинулись к реке и начали перебираться на западный берег кто как умел: вплавь и на бревнах.

Такую панику Павел Алексеевич наблюдал впервые. И очень важно, что бегство врага видели многие бойцы, в том числе новички. Для них это хорошая школа.

Вражескую колонну разгромили полностью. На протяжении двух километров дорога забита была изуродованными, горящими грузовиками, танками и мотоциклами. Валялись сотни трупов. Конники вылавливали спрятавшихся солдат.

Павла Алексеевича радовали не трофеи, не внушительная цифра уничтоженных гитлеровцев, хотя само по себе это было превосходно. Корпус почти не понес потерь — очень хорошо! И все-таки главное было не это. Самое важное — корпус отлично показал себя во встречном бою, проявив зрелость и мастерство.

Напряженная схватка продолжалась полчаса. За это время генерал не отдал ни одного приказания. Не понадобилось. Все решали люди, которые непосредственно вели бой. И решали быстро, грамотно, смело.

Доволен был Павел Алексеевич, очень доволен, Всегда, при малейшей возможности, приучал он командиров всех степеней к самостоятельности. И вот сегодня они успешно сдали трудный экзамен.

День выдался спокойный. Вражеская авиация не появлялась. Части корпуса, не испытывая давления со стороны противника, отходили в район сосредоточения — в двадцати километрах южнее Кривого Рога.

Воспользовавшись затишьем, Павел Алексеевич решил помыться. Тем более что хозяева, у которых он остановился, имели собственный душ. В углу между домом и сараем был отгорожен фанерой закуток. Над ним — большая бочка со шлангом. Бойцы натаскали воды.

Павел Алексеевич бодро покрякивал под ледяными струями, тер ладонями смуглое, хранившее одесский загар, тело. Ух, как здорово!

Услышал чьи-то торопливые шаги. Человек остановился за дверцей, постучал. Дверца не доходила до земли: по хромовым сапогам со шпорами Белов узнал Кононенко.

— Слушаю вас.

— Товарищ генерал, сегодня ночью немцы заняли Кривой Рог.

Павел Алексеевич снял с гвоздя полотенце. Выругался негромко — очень скользко на мыльных досках. Понятно теперь, почему немцы не давят с запада, почему нет авиации. Обошли, значит, корпус севернее.

— Откуда сведения?

Прибыл капитан из штаба двести пятьдесят третьей стрелковой дивизии, оборонявшей город.

— В одну ночь ее опрокинули?

— Дивизия только что сформирована, — сказал Кононенко, словно оправдываясь. — Подошли немецкие танки, наша пехота не выдержала. Два полка рассеяны. Третий со всей артиллерией к нам отступил.

— Пусть Грецов подчинит его корпусу… Какими силами немцы вошли в город?

— Механизированные части. Подробнее установить не удалось. Капитан ничего не знает. Говорит — много. Привести его к вам?