Моё дыхание стало неровным. С каждым вздохом мне было всё труднее получать воздух, словно ночная тьма поглощала кислород, разрежая атмосферу: тогда под моими веками возник образ, некая тёмная форма с пронизывающим взглядом, который был на месте отблеска свечи. Я не мог дышать. Эта форма, будто пиявка, присосалась к моим векам и, чтобы выжить, пила моё дыхание. Страх моментально охватил меня с новой силой: на одно дыхание нас было двое… Верное удушье… Образ исчез где-то на уровне моего горла, и я проснулся — или мне показалось, что проснулся — в незнакомом помещении.

Странная светотень лилась из отверстия, напоминавшего слуховое окно нашей мансарды. Было холодно.

Я проснулся, буквально был вырван из объятий сна, в результате сильного толчка в области сердца. Затем страх сменился удивлением. Дело в том, что моё жадное дыхание было ничем по сравнению с тем чудовищным дыханием, которое, казалось, исходило отовсюду! Комната была живой! Стены тяжело пыхтели, как кузнечные мехи! ЖИВАЯ КОМНАТА… И это оказалось точным словом, когда я обнаружил детали стен… стен, изборождённых голубоватыми венами, в которых текла жидкость, свечение которой усиливалось с каждой секундой. Я поднял глаза и увидел потолок, пронизанный нервами, подобный трепещущему куску плоти, конвульсии которого странным образом передавались моим собственным нервам. Понемногу я начал осознавать, что происходило: я жил в ритме этой комнаты! По стенке скользнула тень… Её пронизывающие глаза сверкали, как блуждающие огни. Мой рот медленно раскрылся, и я почувствовал, как из меня подымается дикий вой.

Тень встрепенулась, подскочила и направила на меня расплывчатый палец:

— Ты пойдёшь туда!!! Туда… Туда!!!

А потом — ничего.

Наступила пронзительная, словно крик, тишина без начала и конца. Обжигающий пот стекал у меня со лба, ощущался на губах, пропитывал насквозь рубашку… Это длилось долго, очень долго. Мне надо было вытереть испарину с лица. Я должен был поднять руку. Мне надо было поднять руку. Но ни руки, ни ноги меня не слушались. Моё тело было полностью парализовано. Я лежал на спине, как труп. Да, со стороны никто бы не подумал иначе. У меня был вид мертвеца. Жизнь продолжалась в этой оболочке из мёртвой плоти. Жизнь, кипение которой, казалось, хотело разорвать на части мой скелет. Но тело не поддавалось. И тогда я вновь ощутил конвульсию в области сердца. Всё моё тело неожиданно подскочило… Невероятная сила бросила меня на стену. Однако я ничего не испытывал, когда мои кости ломались, а голова раскалывалась. Никакой боли. Просто невообразимое головокружение в течение какой-то доли секунды, которую длился мой полёт.

Затем я почувствовал второй толчок. Я открыл глаза. Моё сердце билось в бешеном ритме. У меня было впечатление, что я умирал множество раз и жил в нескольких телах в течение одной ночи…

Тусклый свет дня пробивался сквозь приоткрытую ставню слухового окна. Моё тело было тяжёлым, во рту пересохло, будто бы накануне я принимал наркотики. Я с трудом приподнялся на кровати, чтобы открыть окно. Свежий воздух наполнил комнату. Я высунулся в окно, чтобы осушить вспотевший лоб. Зловещие силуэты далёких пиков освещались первыми лучами рассвета. Там, вдалеке отсюда, кто-то ждал меня на скорбной вершине, возвышавшейся над местечком Куртя де Арджеш.

Однажды утром на рассвете я поднимался по дороге невдалеке от нашего жилища. Внезапно, по неизвестной причине, всё окружавшее меня разом изменилось. Наступила осень. Сквозь лёгкую пелену тумана солнце ярко освещало горы. Я никогда ещё не видел этих мест столь прекрасными. На солнце пламенели красные листья деревьев. Весь лес, казалось, был охвачен пожаром. Я миновал полуразвалившуюся стену и оказался перед большим порталом. Человек в овчинном тулупе и высокой меховой цыганской шапке большими крестьянскими граблями преградил мне дорогу. Он бросил на меня враждебный взгляд и, сжимая свои грабли как оружие, приказал:

— Вы — уходить! Здесь частная собственность!

Долгая дорога в горах утомила меня. Я знаками показал ему, что хорошо его понял, и повернул назад. Однако, как только он скрылся из виду за поворотом дороги, я сошёл в подлесок, решив нарушить запрет. Что-то влекло меня в чащу, словно деревья скрывали какой-то секрет.

Минут пятнадцать я шёл лесом, пока вновь не оказался на дороге. Я обогнул портал и его странного сторожа. Солнце светило всё ярче и ярче…

Я шёл так, будто бы знал, куда иду. Мне казались знакомыми каждый участок пути, каждое дерево, стоявшее у дороги.

Я уже бывал здесь. Но когда? Провал в памяти.

Вдруг до меня из подлеска донеслись звуки, похожие на шум приближавшейся толпы.

Спрятавшись за деревом, я стал ждать. Я предчувствовал, что должно было произойти. Казалось, я это помнил. Эти звуки голосов, шелест листвы под ногами пробудили во мне тягостные чувства. В голову нахлынули лихорадочные тревожные образы.

Шум между тем нарастал. На краю дороги появилось несколько фигур, за ними ещё… На всех были траурные одежды. Они медленно продвигались по дороге, бормоча заупокойную молитву.

Похороны среди леса, вдали от всякого жилья!

Затем я увидел деревенскую телегу, покрытую чёрным бархатом. Гроб был открытым. Я с ужасом увидел труп молодой женщины, усопшей в расцвете своей красоты. На ней было красное платье, платье цвета осени для смерти и воскрешения. Её чуть приоткрытые губы обнажали два маленьких острых зуба, похожие на клыки дикого зверя, убитого охотником. Я знал её имя. Её звали Барбара. Теперь я знал, что эта женщина была мне знакома в другую, давнишнюю, эпоху. Это была Барбара фон Цилли, немецкая Мессалина, возлюбленная императора Сигизмунда, которая была вырвана у смерти и вошла в Орден Дракона, стала «живым мертвецом», душа которого принадлежала князю тьмы Владу Дракулу!