«Надо ли верить в вампиров?.. Этим вопросом стоит задаться в связи со смертью румынского графа Бороложовака, скончавшегося в Париже немногим более недели назад. Он подверг себя добровольному изгнанию во Францию, бежав из своей родной Румынии, поскольку в его окружении считали, что все члены его семьи после смерти становились «вампирами», и незадолго до того, как уйти из жизни, он заставил человека, у которого жил в Париже, поклясться, что тот немедленно после кончины вырвет ему сердце. Он считал это единственным средством, чтобы отвести проклятие и положить конец своей странной болезни. Когда-то именно так поступали в Центральной Европе для уничтожения «живого мертвеца», чтобы не позволить ему вылезать из могилы и нести зло…»

Эта информация, почерпнутая из номера Фигаро от октября 1874 года, конечно, заслуживала внимания. Более того, она оказалась первым звеном той цепи, которая привела нас к современным формам забытого культа, одно название которого по-прежнему заставляет ужаснуться. Речь идёт о культе Вампира.

Итак, в Европе конца XIX века эта «странная болезнь души» (как назвал её один священник того времени, практиковавший изгнание бесов) не являлась лишь атрибутом страшных мифов. С ней ещё ненароком сталкивались в светских салонах, в тиши пустынной залы дома зажиточного горожанина, в тени английского замка… повсюду, где непознанное, подпитываясь древней магией, могло пустить корни.

Для того, чтобы вдруг опрокинулись привычные представления об окружающем мире, достаточно было просмотреть хронику происшествий одной из газет.

Поскольку вампиризм — атрибут не только далёкой истории, румынских преданий, в которых появившиеся из ночного мрака чудовища питаются человеческой кровью.

Со свидетельствами этого явления можно столкнуться и в статье, опубликованной в самый разгар двадцатого века и помещённой между информацией о ближневосточном конфликте и рубрикой по искусству в самом низу газетного листа, куда обычно редко доходит взгляд читателя.

Сообщение, обнаруженное на страницах Фигаро за октябрь 1874 года, не было последней информацией этого рода. И Франс суар, и Фигаро в наш добрый двадцатый век тоже рассказывают нам об этих облачённых в тёмный бархат «ночных кровопийцах», жаждущих людской крови и смерти. Но мы разучились читать между строк, и именно это мешает любому прояснению этого вопроса.

Доказать существование вампиров в век торжества разума и логики может показаться априори невозможным… Но мне, однако, захотелось попытаться сделать именно это и причём самым простым в мире способом — встретившись с этими существами, которых людское неверие относит к области старинных предрассудков. Поскольку сейчас, когда я пишу эти строки, вампиризм ещё существует. От таинственной венецианской лагуны до лесистых гор Трансильвании секты его адептов в страшных безлюдных местах до сих пор занимаются древней красной и чёрной магией. Я видел места этих ужасных ритуалов, и мои свидетельства, излагаемые далее, не являются ни сенсационным романом, ни фантастическим повествованием. Они — лишь результат длительного исследования современных демонических сфер, первая часть которого уже вышла под названием Секты Люцифера сегодня.

Появление данной книги стало возможным, благодаря определённым оккультным кругам, вращение в которых послужило мне пропуском и позволило через «обыкновенный» демонизм приблизиться к этому ужасающему явлению, называемому вампиризмом. Для этого пришлось объездить парижские библиотеки, проштудировать древние рукописи, походить по никому не ведомым адресам, обшарить развалины древних монастырей, повстречаться со «жрецами нового язычества», ночами в Оверньских горах зажигающими факелы во славу древних божеств, изучить лабиринты Венеции, колдовского города, где ещё скрываются «красные братья», исповедующие вампирический культ, и пройти сквозь «Железные ворота» нынешней Румынии по следам князя Тьмы, Влада Дракулы, легендарного Дракулы, замок которого с одинокой горной вершины бросает вызов вечности.

Путевые дневники лежали в наших дорожных сумках вперемешку с ритуальными чашами и рекомендательными письмами, скреплёнными дьявольскими печатями, а фотоаппарат был скрыт между бельём и дорожными картами с отметками, сделанными красными чернилами. Это было исследование, но в го же время и «следствие», и эпопея духа, когда приверженный своему делу журналист пробирается за границы, из-за которых потом нелегко выбраться.

Мы хотели, чтобы результаты всего этого были восприняты как сигнал тревоги: магия никогда ещё не была настолько реальна, как в двадцатом веке, отказывающемся её признавать, так как именно в этом черпает она силы. Именно её отрицание позволяет ей действовать и всё далее распространять свою власть.