Л и н а. Не знаю… Девчат угоняют в Германию. С этого, наверно? Чтобы прятались, разбегались. Кто сможет, в леса пусть уходят, к партизанам.
П о л я
Л и н а
О л я. Первая наша крестница!
Л и н а. Кто кому больше помог? Не знаю.
Р и м м а. На этом не закончилась история Поли Загоруйко, не пропал ее след. Стала она партизанским врачом в лесах своей Черниговщины, а потом пошла вперед и вперед с медсанбатом танковой дивизии. До самой Праги. Я хочу непременно побывать в районе, где Полина Сергеевна заведует сейчас детским отделением больницы, больше узнать ее. Мы определенно в чем-то похожи с ней; я и боюсь этого, и радуюсь этому. Надо мне, наверно, до конца, во всем понять себя. На что способна я сама? Что и как будет, если вдруг жизнь проверит меня?
О л я. И ты даже не догадываешься, кто это может быть?
Л и н а. И знаю, и не знаю его. Так мне сказали.
О л я. Кажется, я впервые боюсь за нее. Очень боюсь.
С а м ч у к. Олененок, здравствуй. Три-четыре, улыбнись мне!
О л я. Ты?! Так это, значит, ты? Я так и думала!
С а м ч у к. А кто же еще? Разве я похож на привидение?
Л и н а. Перед нами сумасшедший, Оля. Вчера весь город заклеили его фотографиями. И вот, пожалуйста, — разгуливает по улицам!
О л я. Боже мой…