Л и н а. Вот оно, начало… Сколько надеялась, ждала… Хорошо ты подумала, Лина? Обо всем подумала? (Садится, зажала руки коленями). Волонтер-одиночка, как Вовка говорил. Сама себе хозяйка. А завтра придут, отчет спросят. И опять куда-то пошлют. Если смогут прийти… (Смотрит на часы). Всего две минуты прошло. Ольке, конечно, пока ничего не скажу…
Приближается В е р а. Одета непривычно скромно.
В е р а (мягко, сердечно). Открытки те, выходит, вовсе не последними были?
Л и н а (встает, оторопело). Вы? Снова?
В е р а. Здравствуйте, Лина Горбач. Я — Вера.
Л и н а. Знаете, как меня зовут?
В е р а. Не будем слишком привлекать внимания. Посидим. (Опускается на скамью, усаживает Лину). Дайте мне открытки. С той нашей встречи мы всюду искали вас, Лина. Часто доходили слухи о смелой, дерзкой девушке. Скольким людям вы прибавили надежды, помогли жить!
Л и н а (встает). Некогда мне. До свидания.
В е р а. Вы не пойдете туда.
Л и н а. Куда это я не пойду?
В е р а. Предупреждать.
Л и н а. Предупреждать? Кого и о чем?
В е р а. Эти двое машинистов шли ко мне в поселок, встретили по дороге. Я поспешила сюда.
Л и н а. Я видела вас с гестаповцем. Гауптман Карл Гейнц!
В е р а. Где?
Л и н а. Когда вы изволили посетить фотоателье.
В е р а. Меня часто можно встретить с ним.
Л и н а (иронично). И, конечно, это — «наш человек»?
В е р а. Мы добывали тогда пленку и бумагу для липовых документов, для пересъемки немецких карт. (Не сразу). Сейчас, Лина, я грубо нарушила все правила конспирации.
Лина молчит, в ней борются противоречивые чувства.
