С а в и ц к и й. Лина Горбач. В одном доме живем. Прошу райком разрешить мне…
Х л е б н и к о в. Снова сочтет за провокацию.
С а в и ц к и й. В Германию ее упекут, а она — открытки продает.
Х л е б н и к о в. Открытки?! Вера, не та ли это девушка?
В е р а. Когда шли мы сюда Седьмое ноября отмечать?
Ш т а н ь к о. Смуглая такая, скуластенькая? С норовом?
Х л е б н и к о в. Да она же нас с тобой и свела, полковник!
В е р а. Что за открытки, знаете, Миша? С Лениным! Памятники. Портреты.
С а в и ц к и й. У Лины?! Да, это похоже на нее! Еще раз прошу…
Х л е б н и к о в. Нет. Ты — Верушка. На улице разыщешь ее, с открытками… И разговор — прямой, начистоту. Поняла?
В е р а. Никогда не забуду я тех слов ваших… когда вы меня тогда, в сентябре, из Днепра…
Х л е б н и к о в
В е р а. Семьдесят пять человек удалось спасти от Германии. Заслуга эта группы врачей. И товарищей с биржи труда. А вот среди женщин все еще работаем никудышно. Приходится им хуже всех, а доверия…
С а в и ц к и й. Комсомольцы наши проникли в лагерь военнопленных. Протащили своих людей в полицию, которая несет охрану. Устройство побега — дело вполне реальное. Листовок с записями московского радио расклеили втрое больше. Чего не хватает? Вот так
К у р а к о в. Хвастать не буду, но лупцуем немцев крепко. Одно плохо: каждый особняком действует. Мы — на ремонте паровозов, Штанько со стрелочниками и сцепщиками — на линии.
Ш т а н ь к о. Натурой отчитываемся, Иван Федорович. Трупами фрицев и битыми вагонами.
Х л е б н и к о в. В общем, все довольны собой? Ходим в героях?
С а в и ц к и й. Откуда это следует?
Х л е б н и к о в. Своих агитируем. Полицию разлагаем. Немцев лупим. Что смотрите на меня? Можем сегодня сказать, что стали мы уже хозяевами в районе? Хотя бы на желдорузле?