Л и н а (запрокинув голову). Миша, ты давно?..

С а в и ц к и й. История с моим исключением, с поминанием отца… В общем, все было сделано с моего согласия. Чтобы остаться с подходящей репутацией. И в управдомы определили заранее.

Л и н а. Ты пошел даже на это?

С а в и ц к и й. Отец был честным коммунистом. Я-то в этом не сомневался ни часу. Доверие ко мне было теперь доверием и к нему. Знаете, кто рекомендовал меня в подполье?

О л я. Наш отец?!

Л и н а. Что я должна буду делать, Миша?

О л я. Мне выйти отсюда?

Л и н а. Если можно, пусть Оля останется.

С а в и ц к и й (кивнув). Тебе сразу доверяют очень многое, Лина. Ты пойдешь в ту самую немецкую фирму.

Л и н а (пораженно). Ты и раньше посылал меня туда.

С а в и ц к и й. Сейчас это задание разведцентра.

Л и н а. Москва?

С а в и ц к и й. Ты будешь работать в «Гамбеке» предельно добросовестно. И сразу заявишь знание немецкого языка. И постараешься заслужить полное доверие. Нет, больше — репутацию человека, который жаждет расстаться со своим прошлым.

Л и н а. Совсем не этого я ждала…

С а в и ц к и й. Знаю. Ты научишься улыбаться, когда хочется влепить пощечину. Всегда вместо лица — маска. Друзья будут разговаривать с тобой так… как еще недавно ты со мной. И пройдут многие дни, пока начнется твоя настоящая работа.

Л и н а. Ох, мне легче было бы как Володя!

С а в и ц к и й. Нас много таких. Не только управдомы — начальники цехов, врачи, служащие управы. И кто знает… сразу ли нас поймут, когда вернутся свои?

Л и н а. Вера сказала: если почувствую, что я не в силах…

О л я. Ты пойдешь туда, Лина.

Л и н а. Это говоришь ты?!