Ее трясет. Володя вылезает из палатки, в трусах и термомайке, видит то же, что она.
– Тво-ю мать!..
Где-то вдалеке раздается гром. По извилистой проселочной дороге грузовик все дальше отъезжает от пылающего стога, пока он не остается яркой точкой в зеркале заднего вида. Крупные капли начинающегося дождя бьют по стеклу. Водитель включает дворники.
Шум дождя за окном. Самарин поеживается, идет к окошку, закрывает его, ему приходится потянуться. Возвращается к столу. Роется в бумагах.
– Знаешь, что такое бритва Оккама?
– Орудие убийства. Гражданина Оккама.
– Смешно. А если серьезно?
– Принцип философии. Простое объяснение является, как правило, самым верным.
Самарин двигает Есене по столу отдельный листок в файловой папке. Есеня бросает на него взгляд.
– Признание Меглина. Можно выдумать кучу сложных объяснений. Его заставили. Это игра. Помрачение рассудка. Самооговор. А есть одно простое. Он признался в том, что сделал. В убийстве твоего отца.
– Признание ничего не значит.
– Странно это слышать от работника правоохранительных органов.
– А твои слова странно слышать от взрослого человека.
– И все же? Чего ты не можешь принять? Того, он убил твоего отца? Или того, что он так завладел тобой, что ты не видишь очевидного?
Самарин стоит у окна. Есеня поднимает глаза и видит напротив Меглина. Ее откидывает в воспоминания. Они всплывают картинка за картинкой. Он сидит, чуть потряхивая головой и даже что-то пришептывая, будто говоря с невидимым собеседником и стараясь держаться спиной к стене с затемненным стеклом, откуда наблюдают. На Меглине наручники. Напротив Меглина сидит Женя. В его взгляде плохо скрываемое торжество, в тоне – ироничное злорадство.
– Фамилия. Имя. Отчество. Дата рождения.
Меглин не отвечает, продолжая неслышный диалог с невидимым собеседником.
– Вы меня слышите? Гражданин?.. Вы понимаете, что я говорю?..
Женя вытягивает вперед руку, пару раз щелкает пальцами перед его лицом.
– Вам известно, почему вас задержали?..