– Нельзя мне здесь сидеть, дедушка, нельзя! Там Ванька! Он же пропадёт без меня!
– Значит, такая у него судьба – что ж теперь поделаешь!
– Ой, отсталый вы, дедушка! Отсталый и тёмный! Судьбу свою каждый человек сам творит! Ну или я за него сотворю… Дайте только выйти отсюда… Стоп, а банька-то, случаем, не из осины построена, а?
– Да не, ты шо! Осина – дерево влаголюбивое, пышное… Нельзя из него баню строить – загниёт! Вот разве что мебелю какую… – и банник показал на трёхногий табурет в углу.
Ваньке снилась мама. Будто бы он, маленький ещё совсем, лежит в одной маечке и трусиках на огромной подушке, а мама, большая, светлая, ласковая, наклоняется над ним, гладит непослушные волосы и тихонечко говорит: «Ванечка… Ванюша… просыпайся…» И так-то хорошо Ване от её голоса и от улыбки её, что он и сам в ответ улыбается, открывая глазки…
– А-а-а-а-а!!! – заорал от неожиданности взрослый Ваня, открыв глаза. Склонялась к нему вовсе не мама. Это была совершенно незнакомая, хотя тоже очень красивая и улыбающаяся женщина. Одета женщина была в простое белое платье, но в волосах её сверкала корона. Что, вкупе с гордой осанкой и уверенным взглядом, давало повод подозревать в ней лицо высокопоставленное.
Прооравшись, Ваня замолчал. Действительно, стыдно мужику так орать при виде красивой женщины. Пусть даже и очнувшись в странном месте, похожем на царский терем из русских сказок.
– Где я? – спросил, наконец, Ваня, справившись с голосом.
– В Русалочьем, где ж ещё! – с улыбкой ответила женщина.
– А-а, – немного успокоился оператор. – Это у вас пансионат такой, что ли? Я ночью, наверное, с полки свалился в бане, да? Ну, сотрясение там… туда-сюда? А то, знаете, мне такое привиделось – ухх!
И Ваня нервно рассмеялся. Женщина кивала головой, всё с той же ласковой улыбкой глядя на парня. Отсмеявшись, Ваня замолк. Несоответствие идеи сельского пансионата с окружающим его дворцом было прямо-таки вопиющим.
– Нет, Ванечка, – разрешила его сомнения царственная женщина. – Ты в озере Русалочьем. На самом дне. И сегодня у тебя праздник – День смерти!
Виктор Петрович Кровопусков прислушался. Из-за двери баньки доносились странные звуки – будто кто-то дрова решил наколоть. Не надеясь на собственный слух, он подозвал к себе коллег. Все трое навострили уши, прижавшись к двери. Звуки прекратились… И через секунду, ломая в щепья старую дверь, одновременно вылетели и замерли в паре миллиметров от удивлённых морд три заострённых кола. Затем колы исчезли тем же путём, а вместо них, распахнув ногой дверь бани, появилась Роза, крепко сжимая в обеих руках деревянный табурет, ножки которого превратились в опасное оружие.
– Так, кровопийцы, слушаем сюда. Щас вы быстро подбираете слюни и мандуете отсюда лесом примерно вот в том направлении!
Нечисть, не привыкшая, видно, к такому обращению, остолбенела. Но Роза поняла их нерешительность по-своему.
– Чё, не поняли, не?.. Ну щас объясню! А-а-а-а-а!!! – и Роза понеслась на них, выставив табурет перед собой, как таранное оружие.
– А-а-а-а-а!!! – заорали в ответ упыри, обретя, наконец, голос и заодно способность быстро передвигаться. Последней способностью они и воспользовались, чтобы удрать от разгневанной Розы с её табуреткой.
Роза не стала их догонять – есть и поважнее дела. Надо Ваньку-дурака спасать! Обернувшись напоследок, она увидела банника, сокрушённо рассматривающего покалеченную дверь. В ответ на его слабое и нечленораздельное возмущение только и крикнула:
– Извини, дед! Потом починю!
И побежала в лес, к озеру Русалочьему.