— Почему вы так странно ведете себя? За что такая жестокость?

— Вы вернулись с Чарли, чтобы провести последние часы у постели умирающего? Может, думали, что я, в благодарность за сочувствие, женюсь на вас на смертном одре? Я могу сделать вас очень богатой женщиной, знаете ли. Гораздо богаче, чем вы станете, продав украденные драгоценности.

Лили побледнела как смерть. Почему ей так внезапно стало холодно? Почему все внутри словно оледенело?

Но сдержанность не покинула девушку. Подбородок решительно поднялся, глаза сузились. Измученная, грязная, в помятом платье, с растрепанными волосами, смертельно усталая…. и невыразимо прекрасная. Но Найт был непоколебим.

— Или, миссис Уинтроп, вы вообразили, что останься я жив, вашего присутствия в доме, без дуэньи и детей, будет достаточно, чтобы я почувствовал себя обязанным жениться? Конечно, вы уже успели понять, как страстно я хочу овладеть вами? К несчастью, я, в своей беспечности, не позаботился даже скрыть это! Но женитьба? Не такой уж я глупец! Можете оставить Уинтроп Хаус, когда вам заблагорассудится. Мне нет дела до вашей репутации, пусть она даже будет уничтожена. Я не женюсь на вас, никогда в жизни. Не надейтесь.

— Эти двое, — тихо выдавила Лили, — они сказали вам, правда? Сказали, что я никогда не была замужем за Трисом?

Найт рассмеялся, злобно, хрипло:

— Если имеете в виду, что эти… именовали вас «штучкой Триса» и его «шлюхой», да, они сказали мне. Лили не издала ни звука, просто стояла, не двигаясь… невероятно спокойная, невероятно красивая… и невероятно… оскорбленная.

Но он должен держать себя в руках. Он не позволит себе вновь попасться на удочку, увлечься ее красотой, быть обманутым великолепной актерской игрой.

— Вы превосходно играете роль любящей матери. Все, кто видел вас, уверены в этом. Нежная, добрая, воплощение чистоты. Значит, отец отдал… вернее продал вас Трису всего в пятнадцать лет?

Смог вовремя распознать шлюху даже в собственной дочери. Или Лора Бет даже не ваш ребенок? Может, это очередной трюк, чтобы возбудить сочувствие к бедной скорбящей вдове? Впрочем, я не желаю знать печальную правду. Это не играет роли. Для меня, по крайней мере. Допейте ваш чай, мадам. И ешьте пирожные. Вы слишком худы, а для того чтобы найти нового, богатого и влиятельного покровителя, нужно поправиться и лучше выглядеть.

Лили чувствовала, как ледяной холод ползет уже к кончикам пальцев, превращая ее в замерзшую статую. И только боль, невыразимая боль, сжимавшая сердце, показывала, что она все еще жива.

— Как, ни одного слова оправдания, миссис Уинтроп? Ну что ж, неважно, я припоминаю, что не так давно вы решили сами покинуть этот дом. Какая жалость, что Уродина Арнольд разрушил столь блестящие планы! И я, конечно, как последний идиот сыграл роль Святого Георгия, примчавшись, чтобы спасти вас. Вам ведь моя помощь только мешала, не так ли?

Лили, по-прежнему не двигаясь, онемев, широко раскрытыми глазами смотрела на него. Потом медленно кивнула. Но Найт ничего не заметил. Не глядя на девушку, он мерил шагами комнату, спеша выговориться.

— С вашей стороны было бы очень мудро сбежать от меня после того, как я разделался с Арнольдом и его жалким наемником. Я совершил ужасную ошибку, набросившись на вас в экипаже.

И вам понравилось это, правда, Лили? Вы, моя дорогая, обладаете всеми теоретическими качествами прожженной шлюхи. К несчастью, в вас много искренней страсти. Послушайтесь моего совета. Истинно преуспевающая шлюха холодна, как труп.

Устав от длинной речи, Найт издевательски отсалютовал девушке и, повернувшись на каблуках, устремился прочь из библиотеки, правда не хлопнув дверью, а очень аккуратно прикрыв ее за собой.

Лили опустилась на кушетку, глядя прямо вперед, но не видя ничего, желая лишь одного — здесь же сейчас же умереть.

Будь у нее хоть немного энергии, она немедленно покинула бы этот дом. Но девушка была просто измучена физически и нравственно и поэтому медленно поплелась наверх, в свою спальню. Бетти принесла ей воды для ванной, миссис Олгуд принесла ей ужин на подносе.

— Его лордство ужинает дома? — спросила Лили.