Найт снова поцеловал ее, томительно-жгуче. Его ладонь легла на упругую грудь, и Найт ощутил бешеный стук собственного сердца, мягкую, легкую дрожь ее плоти, желание, пожирающее ее. Расставив пальцы, он распластал ладонь на ее животе, ощутив, как напряжены мышцы, осознав, что Лили поймана в ловушку непреодолимого желания. Она в его власти. Целиком принадлежит ему. Он победил.

— Лили, взгляни на меня. Открой глаза! Я хочу видеть твое лицо, когда касаюсь тебя, хочу, чтобы ты знала, что я смотрю на тебя, когда ласкаю.

Наслаждение волнами прокатывалось по телу, окутывая, охватывая, завладевая, и Лили, открыв глаза, заметила в его напряженном взгляде чисто мужское торжество, не относящееся к ней, — отчужденное, холодное, почти злорадное.

— Нет… о пожалуйста, нет… нет, Найт… — Она не могла позволить атому случиться, не могла. Почему он делает это с ней? — Пожалуйста, Найт…

— Пожалуйста, что, Лили? — сказал он, почти не отрываясь от ее губ. Со спокойной расчетливостью немного отвел руку, осторожно, еле дотрагиваясь, положил ладонь на ее грудь и, увидев разочарование в ее глазах, ощутив, как ищуще приподнялись ее бедра, улыбнулся:

— Ты такая страстная. Лили, и теперь принадлежишь мне. Тебе не нравится это?

Его язык легкими касаниями начал гладить ее язык, а пальцы одновременно слегка коснулись соска. Лили что-то несвязно выкрикнула прямо в его рот и снова ощутила его триумф, беспредельное мужское удовольствие и удовлетворение и в эту минуту возненавидела себя и свое предательское тело… Но она и во сне представить не могла, что так может быть: когда Трис целовал Лили, она не чувствовала ничего — ни малейшего трепета. А сейчас… Она вздрагивала, как в лихорадке, отдаваясь на волю безумных ласк. Губы Лили раскрылись шире, предлагая ему завладеть ими. Рука Найта крепче легла на ее грудь, лаская ее, нежно, искусно, ненасытно, трепетно, сжимая, гладя, дразня. Неожиданно его рот сомкнулся на крохотном соске.

Это переполнило чашу. Лили выгнула спину, тихо, жалобно застонав.

— Да, Лили, да. Вот так… дорогая, да…

Держи он себя в руках по-настоящему, в этот момент ему следовало бы немедленно остановиться.

Не переставая жадно сосать, Найт с силой сжал свободной рукой другую грудь, ощущая, как бешено бьется ее сердце, и на кратчайшее мгновение поднял голову, чтобы взглянуть на нее. Глаза Лили были закрыты, голова запрокинута, на лице выражение почти болезненного наслаждения. Боже, она так прекрасна, так трогательна…

Найт снова впился губами в ее сосок. Нет, нет, он не станет смотреть на нее, пока не убедится, что может держать себя в руках. Он ошибался. Она всего-навсего еще одна женщина, еще одно тело, бесконечно желанное, но ничего больше.

Он опустил руку, чтобы коснуться ее талии, погладить живот. Лили, почти теряя сознание, извивалась под ним. Найт улыбнулся, презрительно, жестоко:

— Ты хочешь меня. Лили? — Лили задушила невольный вскрик, и Найт заметил, как ее руки сжались в кулаки, комкая простыню. — Коснись меня. Лили. — Он снова и снова требовал, чтобы Лили открыла глаза, и, когда она повиновалась, снова приказал:

— Коснись меня. Лили.

Лили медленно подняла руки, осторожно положила ему на плечи, и это простое движение, ощущение маленьких ладоней, даже не на обнаженной коже, а через проклятый халат, едва не прикончило его. Найт быстро сжал тонкие запястья и отвел ее руки.

— Что ты чувствуешь. Лили?

— Не знаю, — вырвалось у нее почти воплем, пронзительным, раздраженным. Лили тяжело дышала, широко открыв безумные, невидящие глаза с суженными зрачками.

Не отводя взгляда от ее лица, он провел рукой по ее животу, скользнул ниже, осторожно сжал холмик, покрытый светлыми завитками.

Веки девушки бессильно опустились, тело дернулось: