М.: «А вот этого я вам обещать не могу. Я свободный человек. Свое я отсидел и имею право ходить там, где вздумается».

К.: «В том числе и разгуливать у домов в Фалмуте?»

М.: «А вот в Фалмуте ни разу не был. Слышал, правда, что там красиво. Я сам взморье люблю».

К.: «Автомобиль, похожий на ваш, был там замечен прошлой ночью».

М.: «Да мало ли таких, как мой. Красный цвет — моднее нет».

К.: «Никто не говорил, что он был красный».

М.: (молчание).

К.: «Вы меня слышите? Откуда вы знаете, что он был красный?»

М.: «А какой же, если он мой? Если б там синий или зеленый, то, значит, не как мой. А если как мой, то должен быть красный, вы же сами сказали».

Ф.: «Вы одалживаете свою машину другим людям, мистер Меррик?»

М.: «Нет, не одалживаю».

Ф.: «Но если мы выясним, что этот автомобиль был ваш — а мы, вы сами знаете, можем это сделать: снять слепки шин, опросить очевидцев — то получается, за рулем находились вы, разве не так?»

М.: «Наверное, так, но поскольку я там не был, это все подмутка».

Ф.: «Подмутка?»

М.: «Ну да, вы же знаете, что такое „подмутка“, офицер. Не мне вам объяснять».

Ф.: «Кто у вас в сообщниках?»

М.: (растерянно): «Сообщниках? Какие еще, к черту, сообщники?»

Ф.: «Мы знаем, что вы здесь не один. Так кого вы приобщили? Кто оказывает вам содействие? Вы же все это делаете не без постороннего участия?»

М.: «Я всегда один работаю».

К.: «И что же это за работа?»