— Ну, посмотрите сюда, разве это не тот самый Нил Каллахан. Может быть, это моя счастливая ночь.

Что б его. Я вздохнул, прежде чем повернуться, чтобы посмотреть на Арчера Уайта, ведущего репортера гребаного журнала TIME, он же гребаная заноза в моей заднице.

— Чего ты хочешь, Арчер? — Я усмехнулся.

— Пепси.

— Пепси? Ты киска. — Я рассмеялся.

Он вытащил свой мобильный, готовый начать запись.

— Могу я записать эту цитату?

— В чем, черт возьми, твоя проблема? Я не собираюсь баллотироваться в президенты! Кому какое дело до того, что я говорю?

— Народ Соединенных Штатов теряет демократию. Твой тесть баллотируется без какого-либо реального соперника. По сути, он победил, и это без ответов на какие-либо реальные вопросы: права женщин, права геев, глобальное потепление, война, экономические отношения, образование…

— Я понимаю! А теперь пойди спроси сенатора Коулмена, потому что я все еще не понимаю, почему ты ко мне пристаешь.

— Ты его зять, ты был в его предвыборной кампании в течение нескольких месяцев. Ты купил своей жене совершенно новое бриллиантовое колье в тот же день, когда пошли в благотворительную столовую. Ты гребаный принц, и вся твоя семья питается жадностью. Вы когда-нибудь работали хоть день в своей жизни? Все эти деньги, которые вы просто высасываете своими жирными глотками…

Схватив его за шею, я поднял его на ноги.

— Теперь, когда мы оба стоим, скажи это мне в лицо, ты, блядь…

— НИЛ! — крикнула Мина, мой нелюбимый политтехнолог и держатель поводка, схватила меня за руку, делая все возможное, чтобы оттащить меня назад. — Нил, нам нужно идти сейчас. Больше никаких напитков.

Я отпустил его, но этот засранец, похоже, не мог закрыть свой грязный гребаный рот!

— У вас зависимость, мистер Каллахан? — спросил он, потирая шею и поднимая телефон.

Мина оставила на столе пару купюр.

— Раньше журналистов уважали. Они не преследовали граждан, не ждали, пока они оступятся, а затем не тыкали в них пальцем. Вы можете использовать мои слова. Спокойной ночи, мистер Уайт.

Я чувствовал себя ребенком, когда она тащила меня из бара. Ее крошечная рука оливкого оттенка не отпускала мою рубашку, пока мы не пересекли коридор и не вошли в чертов лифт. Конечно, мой номер будет находиться на 67-м этаже.

— Ты что, с ума сошел, блядь? — она зашипела на меня, ее темные глаза горели яростью. — Ты мог убить его.