Протянув руку за спину, я потянула его за штаны.

— Лиам, ты нужен мне прямо сейчас.

— С удовольствием. — Он ахнул, отталкивая мои руки и быстро расстегивая штаны.

Опираясь на край моего туалетного столика, он, не теряя времени, схватил меня за бедра и потерся о мою задницу, прежде чем погрузиться в меня одним быстрым толчком.

— А-а-а! — Я застонала, мой рот приоткрылся. Зеркало перед нами усиливало мое возбуждение, заставляя меня изливаться, когда я смотрела, как он доминирует надо мной. Он также наблюдал, со злой усмешкой на губах, как он входит все глубже и глубже, одна рука на моем бедре, а другая в моих волосах. Я чувствовала, как он пульсирует внутри меня, наполняя меня. Это было чертовски красиво, и я хотела большего. Наклонившись, он поцеловал мою спину, сильно посасывая мою кожу.

— Черт, — простонал он, отпуская мои волосы и бедра, хватаясь за комод. Он трахал меня так сильно, что все, даже этот чертов медведь, упало на пол.

— Лиам… — Я застонала: — Я Ааа… черт.

— Кончи со мной, любимая, — прошептал он. Он набрал скорость. Я даже не могла ясно видеть, не говоря уже о том, чтобы связно говорить.

— Черт возьми, Лиам! — Прищурившись, я наблюдала, как он кончил, его глаза закатились назад, губы слегка приоткрылись, чтобы издать приятный вздох, прежде чем его мышцы расслабились.

— Отличный секс во время беременности. — Я ахнула, совершенно оттраханная и счастливая.

— Если это секс перед оперой, я не могу дождаться самого представления. — Он ухмыльнулся, медленно выходя из меня.

ЛИАМ

Боже, она знала, как свести мужчину с ума. Мой план был прост: сводить ее в оперный театр, принять мою награду «муж года», провести ночь в объятиях друг друга и попытаться не обращать внимания на то дерьмо, которое произошло на ее вечеринке по случаю рождения ребенка. Но в тот момент, когда она сказала «Я люблю тебя», я не смог себя контролировать. Я хотел ее, и, клянусь Богом, я собирался заполучить ее любым доступным мне способом. Наша сексуальная жизнь была отодвинута на задний план в течение последних нескольких недель, но в один момент, одним толчком, она вернулась с удвоенной силой, и я удивился, почему мы с самого начала сбавили обороты.

Ей потребовался час, чтобы скрыть тот факт, что мы трахались как бешенные собаки, прежде чем мы смогли наконец отправиться в оперу. Тем, кому посчастливилось приобрести билеты, пришлось бы подождать, пока мы не доедем в оперу. В конце концов, я финансировал это представление. Всю дорогу в машине ее руки были в моих, но она не встречалась со мной взглядом, и я знал, что это потому, что она переваривала информацию. Она всегда переваривала информацию, иногда слишком много думала. Она привыкла быть бесчувственной, холодной как лед, и все же ее стены рушились. Я мог это видеть. И если я это видел, то и она тоже. Она пыталась найти баланс между тем, кем ее заставили быть, и тем, кем она была на самом деле. Она была вынуждена быть безжалостной садисткой.

Но женщина, которая сидела рядом со мной, как юная девушка в кондитерской, и смотрела, как оперные певцы изливают душу, была моей настоящей женой. Под ее льдом, под траханьем, драками и пулями скрывалась женщина, в которой было так много разных страстей. Она выглядела совершенно пораженной выступлениями певцов на сцене; она непринужденно улыбалась. Даже в темноте кабинки я мог сказать, что она была совершенно беззаботна.

Она наблюдала за ними, а я наблюдал за ней.

— Любимая.

— Тсс, — прошипела она мне, даже не потрудившись поднять глаза. — Контарино отдает свою дочь Бьянку замуж за Капеллио, который происходит из конкурирующей семьи, в надежде положить конец многолетней вражде между их домами.

— Похоже на нас.

Это привлекло ее внимание. Она взглянула на меня, ее изящная маленькая коричневая бровь приподнялась.